Исповедь неокона.

— Позвольте одну ремарку. Вам не кажется, что США ведут битву прошлого века? Америка борется с рядом национальных государств — взять хотя бы Ирак, Иран, — и происходит это в эпоху развития сетевых структур нового типа. Террористическая сеть — самый быстроразвивающийся феномен. Но как можно уничтожать национальное государство, подрывать его основы, когда это только усиливает возможности террористических организаций?

— Мы бы никогда не пошли в Ирак, если бы не были озабочены тем фактом, что Саддам Хусейн, обладая оружием массового уничтожения, сможет со временем передать его в руки террористических организаций. У нас нет дурной привычки посылать войска в другие страны по всякому поводу и без повода. Так поступал Советский Союз. Мы так не поступали. А когда поступали, я бы не сказал, что добивались успеха. Мы провели военную операцию против талибов только после того, как они отказались выдать Усаму бен Ладена. И если бы Саддам отчитался по ОМУ, мы бы не пошли в Ирак.

— Как можно отчитаться по тому, чего у тебя нет?

— И это тоже ему было нужно доказать. Нужно было показать, что оружие уничтожено. Но он этого не сделал. С его стороны это было безрассудным блефом. Он стоил ему жизни. До 11 сентября США не планировали никаких военных операций. После — все изменилось. На нас напали, и мы не знали, откуда может последовать еще один удар. Оставить Саддама Хусейна с оружием массового уничтожения у власти было бы слишком опасным. И под этими соображениями безопасности не было никаких глубоких подводных философских оснований. Вы не найдете ничего подобного в неоконсерватизме.

— Это-то и огорчает. Отсутствие таких оснований привело к абсурдной ситуации, когда США имеют врагом номер один одну из самых демократичных держав Ближнего Востока — Иран. И ради чего, спрашивается?

— С Ираном у нас только две проблемы: ОМУ и поддержка террористических организаций.


— Дежавю.

— У вас есть какие-то рекомендации?