Роспуск Российской Академии Наук - часть 2.

У этого Унгаро Перебейвуса имелось пристрастие к одной гнусной психологической игре. Он играл в нее, не зная ни стыда, ни усталости.
- Так сколько, ты сказал, тебе лет, Стив? - спрашивал Унгаро у молоденького,
тщедушного инженера-филдера.
- Двадцать восемь, - неуверенно говорил тот. (Вся его научная биография была
написана на его прыщавом, лишенном подбородка лице. В шестнадцать- победитель
олимпиады по физике в своей голожопой субдиректории Средняя Дакота. Потом муштра
на интенсивных языковых курсах, зачисление в престижный русский вуз по
благотворительной программе, с отсрочкой оплаты обучения. На каждый год учебы - по
блестящей научной статье, дипломная работа с замахом на Госпремию. Вместо личной
жизни - виртуальные эротические туры, в анкетной строке "хобби" - красноречивый
прочерк. И вот окончание университета и обретение Работы Своей Мечты. Добро
пожаловать в концерн, который делает флуггеры! "Да-да, дорогие мои мамочка Свит и
папочка Бакс, настоящие большие флуггеры, которые могут летать в космосе!")
- Ты сказал двадцать восемь? - выпучив глаза на Стива, переспрашивал Унгаро. Очень
артистично это у него получалось.
- Д-да, - несмело кивал филдер. - А что?
- Тебе двадцать восемь и ты все еще не получил должность ведущего?
- Н-нет...
- Да Александр Македонский в двадцать восемь уже покорил полмира! А ты булки
греешь тут, в этом отстойнике... Гос-споди...
- Но ведь то Македонский, - оправдывался несчастный, стараясь унять дрожь в голосе.
Комплексы неполноценности бросались на него стаей одичавших волкодавов. Этой ночью
ему не уснуть! ("Сегодня думал о самоубийстве. Неужели все мои достижения так
ничтожны, дорогие мамочка Свит и папочка Бакс?")
- Да не бери дурного в голову, Стив, - вдруг, словно бы что-то для себя решив, говорил Унгаро со змеиной улыбкой. - Ты вообще большой молодец!
Филдер Стив удалялся в уборную на подкашивающихся ногах, а Унгаро начинал
поиски новой жертвы.
"Сколько-сколько тебе, Хуан? Тридцать? Ты сказал тридцать? Да в тридцать лет
Наполеон был уже императором Франции! А ведь выбился из простых артиллерийских
лейтенантов!"
"Не смеши меня, Сторм. К сорока годам Эдисон уже изобрел граммофон и
аккумуляторную батарею!"
"В тридцать один Шекспир уже был автором "Ромео и Джульетты", Вонг. А Пушкин
написал "Я помню чудное мгновенье!"..."
И так далее. Эффект был ошеломляющим. И, очевидно, без черной магии тут не
обходилось. Ну кто не знал про Александра Македонского? Все знали, со школы. Но
почему-то от этого знания никому не было больно. А вот от одной фразы Унгаро
Перебейвуса - больно было.
Однажды, на юбилее одного из учредителей концерна (не то Родригеса, не то
Дитерхази, всем было наплевать), дошла очередь и до Эстерсона.
- Между прочим, сколько вам лет, дражайший Роланд? - осведомился Унгаро,
размешивая полосатой соломинкой модный в том сезоне коктейль "Хиросима" (с
добавлением экстракта термоядерного никарагуанского перца).
- Ну, сорок.
- А знаете ли вы, что в сорок лет Леонардо да Винчи...
- Не знаю и знать не хочу, - перебил собеседника Эстерсон и сопроводил свою фразу
зверской улыбкой викинга, неделю не едавшего свежей человечинки.