А.С. Пушкин [/li] Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не заростет народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной <dd> Александрийского столпа. Нет, весь я не умру - душа в заветной лире Мой прах переживет и тленья убежит - И славен буду я, доколь в подлунном мире <dd> Жив будет хоть один пиит. Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, И назовет меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой <dd> Тунгуз, и друг степей калмык. И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокой век восславил я Свободу <dd> И милость к падшим призывал. Веленью божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно, <dd> И не оспоривай глупца. 1836 -->>> |
Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, - Во мне заряд нетворческого зла: Меня сегодня Муза посетила, - Немного посидела и ушла! У ней имелись веские причины - Я не имею права на нытье, - Представьте: Муза... ночью... у мужчины! - Бог весть что люди скажут про нее. И все же мне досадно, одиноко: Ведь эта Муза - люди подтвердят! - Засиживалась сутками у Блока, У Пушкина жила не выходя. Я бросился к столу, весь нетерпенье, Но - господи помилуй и спаси - Она ушла, - исчезло вдохновенье И - три рубля: должно быть, на такси. Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому, Но бог с ней, с Музой, - я ее простил. Она ушла к кому-нибудь другому: Я, видно, ее плохо угостил. Огромный торт, утыканный свечами, Засох от горя, да и я иссяк. С соседями я допил, сволочами, Для Музы предназначенный коньяк. ...Ушли года, как люди в черном списке, - Все в прошлом, я зеваю от тоски. Она ушла безмолвно, по-английски, Но от нее остались две строки. Вот две строки - я гений, прочь сомненья, Даешь восторги, лавры и цветы: "Я помню это чудное мгновенье, Когда передо мной явилась ты"!