Очередной холивар про СССР, РИ, инженеров и авиацию до и после, Жуковского, Ленина и т.п.

Не в один день можно было примирить тридцатилетних мужчин в черных шинелях с голубым кантом, на петлицах которых поблескивали молоточки, а на погонах — золотой вязью вышито ИТУ и странная эмблема - пеликан, с вчерашними рабфаковцами - насупленными парнями в застиранных косоворотках, замасленных картузах, иные из которых лишь несколько месяцев назад научились читать. К 1926 году училище напоминало горячий котел, где под "пенкой" внешнего благополучия и административной организованности не остыла еще вчера клокотавшая классовая неприязнь.

Ни по возрасту, ни по убеждениям, ни по происхождению своему Сергей Королев не мог примыкать к лагерю бывших "императорских" студентов. Однако анкета его, где под пунктом "Бывшее сословие родителей" значилось "из мещан", указывала на некую социальную ущербность. В 1927 году среди выпускников МВТУ было 13 процентов детей рабочих, а из них лишь 4,2 процента коммунистов и комсомольцев. Именно в этот год началась пролетаризация училища. Даже газета называлась "Пролетарий на учебе". Королев кампанию эту поддержать не мог. Хотя он и работал с шестнадцати лет, но пришел учиться не "от станка" и не "от сохи". Сергей Королев не мог считаться стопроцентным "красным студентом". Его числили скорее в "розовых". Отношение к таким, как он, было не враждебным, но несколько настороженным. Подай, например, он заявление с просьбой принять его в комсомол, - наверняка бы не приняли. Комячейки, как называли тогда первичные организации, представляли собой маленькие, замкнутые коллективы человека по три-четыре. Как правило, это были ребята, отслужившие в Красной Армии, даже участники гражданской войны. После 1924 года, когда объявлен был Ленинский призыв в партию и комсомол, комячейки стали менее келейны, но все равно — принять в комсомол сына учительницы французского языка, у которого отчим - "спец", учившийся в Германии, - это уж чересчур, явная потеря "классового чутья". Может быть, поэтому невероятная молодая энергия Королева не оставила никакого следа в общественной и политической жизни училища.