[image]

Понять дракона

Перенос из темы «Balancer: микроблог»
 
1 2 3
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
Дагестан Кавказ Нетленка Репортаж Терроризм


Понять дракона


Почему нам не удается справиться с исламским террористическим подпольем

Спецоперация
Центр Махачкалы. Двор – блочные пятиэтажки с примыкающими к ним пристройками, гаражи. Кучки людей в милицейской форме по периметру розоватого дома. За гаражами – люди в камуфляже и масках. Один из них прислонил к стенке гаража снайперскую винтовку. Это – второй круг оцепления. Спецоперации по уничтожению бандформирований, а их с утра в городе проходит две, - это обычно три слоя, как в бутерброде: спецназ – внутри, дальше кольцо из сотрудников ОМОНа, и, наконец, местные сотрудники милиции.
У фасада дома – бронетехника. Дети с бутылками кока-колы бегают за третьим кругом и пытаются хоть что-то снять на мобильные телефоны. Несмотря на обилие людей в форме, в этом дворе тихо. Жильцы были эвакуированы рано утром. Сотрудники милиции нервничают – боевики начали отрабатывать новый почерк. Если раньше милиционеры, наблюдая за работой «спецназовской начинки», мысленно спрашивали боевиков – «Где же ваше исламское братство?» - то теперь они с опаской оглядывают каждого подходящего. Смертники подходят и взрывают себя. Это – не только месть, но и попытка посеять хаос в третьем и втором кругах, и дать возможность кому-нибудь из осажденных уйти. Так было уже ни раз.
- Идите отсюда! – отгоняют милиционеры детей.
Во дворе появляется высокая женщина в низко надвинутом черном платке.
- Они там что, такие неуязвимы, да?! – набрасывается она на милиционеров, которые прячутся за стеной пристройки. – Они что, такую угрозу несут?! Это – абсурд! – кричит она. – Вам нужно просто побольше разрушить, время протянуть! Счетчик работает – наматывает каждый час по восемнадцать тысяч!
- А вы кто? Мать этих «детей»? – спрашивают ее из-за пристройки.
- Да! Я – мать! – кричит женщина. – И во мне есть чувство, что там – мои соплеменники!
- Поэтому они снимают квартиру за сорок пять тысяч! – милиционер, выглядывая из-за стены, показывает в сторону окон. – Поэтому они за сто тысяч готовы отца родного продать!
- А вы? – я выхожу из-за гаража с включенным диктофоном. – Вы сами им не сочувствуете? – тоже киваю в сторону окон.
- Ни грамма! – милиционеры выходят из-за пристройки и встают напротив женщины в черном. – Потому что они нас убивают!
- А у меня огромное сочувствие к этим детям заблудшим! – кричит женщина на весь двор. – Почему бы не сохранить им жизнь! Почему бы не поймать и не спросить, что его побудило?! Почему в прессе ни разу не было ни одного интервью с таким оступившимся?!
- То есть вы им сочувствуете? – поворачиваюсь к женщине.
- К боевикам по-разному относятся, - тише говорит женщина. – У кого каков разум, тот так и относится. Я им сочувствую.
- А вы не думаете, что сами могли бы оказаться в такой ситуации? – спрашиваю милиционеров.
Звучит автоматная очередь. Воет сигнализация на чьей-то машине. Она умолкает, снова становится тихо, и слышно, как по крышам пристроек носится ветер.
- Не могли бы, - говорит милиционер. – Они за сто рублей себя продают, а мы – нет.
- Да?! – кричит на него женщина. – А что же вы трупы боевиков за пятьсот тысяч из морга родственникам продаете?!
- Этот вопрос вы в прокуратуру отправляйте!
- А почему мы не попали под дурное влияние? – из-за пристройки выходит еще один молодой человек в вязаном свитере с ромбами. Он сплевывает себе под ноги шелуху семечек. – И не надо, же есть, все на безработицу валить. Кто хочет нормально работать, тот найдет себе работу.
- Поэтому в три часа дня вы тут стоите и грызете семечки? – умехаюсь я.
Молодой человек не успевает ответить. К нам подбегает мужчина в маске, с винтовкой.
- Да кто вас сюда запустил?! – орет он на меня. – Вы стоите на линии огня! Нашли место для разговоров!
Все снова прячутся за пристройку. У кричавшего нет местного акцента. Из прорезей маски на меня смотрят голубые глаза.
У соседнего дома на лавочке сидят Саша и Женя – пожилая супружеская пара.
- Раньше с фашистами палками воевали, а эти целый день не могут взять одну квартиру, - жалуется Саша. – Что они там возятся? Ты с крыши залезь, кинь какой-нибудь газ. Нет, тянут они…
- Нам страшно, - говорит Женя. – У нас сердце болит, и каждый взрыв вот сюда ложится, - она показывает на грудь.
- Ну что ты там рассказываешь? – останавливает ее Саша. – Первые взрывы – было страшно. А теперь все привыкли. Летит пуля? Ну и черт с ней! Я нагнулся, она улетела. Да они ни черта там не делают! – он вскидывает клюку. – Петарды детские туда забрасывают. Посмотрите, хоть из одного окна дым пошел? Хоть одно стекло лопнуло?
- Эй! Близко не подходите! – кричит он на детей, бегущих к пристройкам. – Шальная пуля попадет!
- Аташка! – зовет один из мальчиков. – Побежали к Маге на балкон, оттуда посмотрим!
- Не надо! – отзывается Аташка. – Боевики подумают, что снайпер, стрельнут!
Из подъезда, у которого сидят Саша и Женя, выходит полная женщина с большой сумкой.
- Куда идешь, э-э-эй? – останавливает ее Саша.
- На базар иду, - отвечает та.
- И не страшно тебе?
- Страшно, а че делать? Кушать же надо…
- А как вы относитесь к людям, которых там сейчас расстреливают? – спрашиваю ее.
- Они люди что ли? – спрашивает она в ответ. – Их женщина что ли молоком кормила? Они разве люди? Пусть выйдут и сдадутся. Судить будут, но не убьют же.
- У нас доверия к нашим чиновникам нет, - подходит ко мне невысокий мужчина. – Когда Союз распался, только в Дагестане шума не было, еще об этом всегда по телевизору говорили – вай, такая многонациональная республика, а шума нет. В Чечне война, там война, а мы мирно живем. Но когда чеченцы на нас напали, наши люди озверели. Вот ты бьешь собаку, которая спокойно лежит, она что, тебя не укусит, а? Теперь одни злятся на правителей, другие – на бандитов. Верхушка знала, что так будет. И ничего не сделала…
Земля под ногами содрогается от мощного взрыва.
- Вот это звук хороший был… - довольно говорит Саша.
Я прохожу между гаражей и снова выхожу к омоновцу, чтобы спросить о количестве осажденных боевиков. Когда я к нему подхожу, начинают стрелять БМП. Он хватает автомат и высовывается из-за гаража. Спецоперация дошла до своей кульминации. Стенка гаража трясется. Секунда тишины. Из окна пятого этажа появляется человек и полосует вниз из автомата. «Они» еще живы. Вступают пулеметы и звучат минуты три. Потом снова короткая тишина, которую вдруг прорывает чистый голос муллы с минарета. Это – час намаза.
Через два дома от этого двора работают кафе. Люди сидят за столиками открытых веранд – едят, пьют, разговаривают. Иногда в их разговоры вмешиваются отзвуки пулеметов. Человек по имени N. обещал показать мне трупы боевиков. Но боевики пока живы, и я жду, поглядывая на часы. Ожидая, я заказываю форель в фольге. Мимо меня по дороге проезжает свадебный кортеж. Сидя за столиком кафе, я ем рыбу, оглядываюсь по сторонам, прислушиваюсь, и пытаюсь понять – что происходит в этом городе? Город живет островками – кто-то ест, кто-то женится, а кого-то убивают. Кажется, окружающим меня людям и в голову не приходит – через два дома от нас – смерть. Я очень хорошо представляю себе, как осажденные в панике мечутся по комнате, я могу представить себе, как им сейчас страшно. Но я ем с удовольствием рыбу и жду, пока живые станут трупами.
Одиннадцать часов вечера. Спецоперация в центре города завершена. У дома собирается толпа людей. Милицейские машины гудят сиренами, динамики требуют разойтись.
- Отойдите! Не стойте здесь! Опасно! – сотрудники милиции разгоняют толпу, но людей только прибывает.
Здесь собрались не только жильцы пострадавшего дома, но и любопытные… с семечками.
- Нормально, да? – спрашивает парень в пузырящейся от ветра рубашке. Свой вопрос он ни к кому не обращает. – Наша квартира полностью разбита!
- А в нашей, посмотри, какая дырка. Вон моя спальня – вся черная, - поворачивается к нему девушка.
- Кто это будет чинить?! – кричит женщина в халате. – Никто не будет! …Как мы убегали оттуда сегодня утром! О, Аллах! – она бьет себя по коленкам.
- Отойдите! – милиционеры расчищают пространство автоматами, выставленными прикладами. – Сейчас кто-нибудь придет, и вы взорветесь!
И так тоже было уже ни раз – когда спецоперация заканчивалась, и собиралась толпа, смертник в форме сотрудника милиции, входил в самую гущу и взрывался.

Морг

/images/upload/159893_photo.jpeg [can't get WxH '/cms/templates/default/img/system/not-loaded.png']

Городской морг погружен в темноту. Не горят даже фонари. В темноте я различаю высокий железный забор и три вытянутые тени на его фоне. Приближаюсь. Три женщины в длинных юбках. Подхожу еще ближе – их подбородки схвачены платком. Возможно, ваххабитки – это они закрывают подбородки. Возможно, родственницы убитых.
Я не успеваю произнести ни слова. Мы обмениваемся взглядами, и я вдруг понимаю: эти девушки ненавидят так сильно, что сумей они по волшебству перенестись в московское метро, и будь у них сейчас пояс, они бы нажали на кнопку, не раздумывая. И это – вопрос не желания, а вопрос возможностей. Я делаю еще шаг в их сторону. Одна из них выпускает приглушенный стон, от которого во мне шевелится недавно съеденная форель, и они втроем упархивают от меня. Ветер раздувает их длинные юбки.
Свет фар. Подъезжают две машины. Я считаю выходящих из них – трое мужчин и один мальчик лет десяти. Теперь я почти уверена, что все они – родственники убитых боевиков. Лают собаки.
Вдали показываются еще фары. Ворота со скрежетом разъезжаются, и первым из них выбрасывается желтый электрический свет. В его кружке выстраиваются вооруженные люди. Подъезжает небольшой грузовик. Когда он въезжает в ворота, родственники, молча, провожают его взглядом. Я снова слышу стон. Захожу в ворота следом за грузовиком.
- Это вы эксперт? – спрашивают меня, и я молча киваю головой, иду за людьми в форме. В кармане у меня – включенный диктофон.
Между родственниками и грузовиком встают люди с автоматами. Ворота со скрежетом съезжаются.
Грузовик кузовом подъезжает к широкой мраморной лестнице. С него скидывают полог. Трупы, завернутые в одеяла, лежат пятками вперед. Ближе всего – маленькие ступни в черных надувшихся носках.
- Вчера вот тут, где вы стоите, лежало пятнадцать трупов боевиков, - обращается ко мне толстый мужчина в голубой милицейской рубашке, и я смотрю на свои ботинки. – А к этим все боялись подойти, - продолжает он. – Э-э, мне так надоело, я подошел, вот так вот взял и бросил в машину, - он показывает, как взял. – С пятого этажа, же есть, я их спускал.
- Че там, всю квартиру раздолбали? – спрашивает кто-то.
- Автоматов сколько было?
- Четыре было.
Трупы выкладывают на носилки. Проносят в открытую дверь.
- Ты кто? – подходит ко мне молодой мужчина. Это тот, который грыз семечки во дворе. Это тот, кому я с насмешкой сказала: «Поэтому в три часа дня вы тут семечки грызете?!». Я молчу, и его верхняя губа белеет. – Вы не должны быть здесь, - тихо говорит он. – Из-за вас нас всех накажут. А вам, если узнают, разобьют все лицо и аппаратуру.
- Вы же хотите, чтобы это все прекратилось? – шепотом спрашиваю его.
- Кто это? – на меня показывает еще один человек.
- Это – эксперт, - говорит тот, что с побелевшей губой. – Она – оттуда, - он показывает пальцем вверх. – Ей надо снять отпечатки…
Я иду по узкому коридорчику, задевая носилки с трупами. В ярко-освещенной комнате на железных столах лежат три человека. Сейчас им вспорют грудную клетку до самого подбородка.
- Тут есть порошок?! – кричит тот сотрудник милиции, который загружал трупы в машину. Рукава его рубашки закатаны, руки – по локоть синие. – Вот носил их, теперь отмывай руки, как хочешь, - обращается он ко мне, и я думаю о том, что синие по локоть руки – неплохая метафора.
Меня оставляют с трупами наедине. Знакомые маленькие стопы в черных носках. Это – женщина. Она лежит у самого окна. Ее глаза выпучены на синем лице. Наклоняясь к ней, я пытаюсь разглядеть в ее зрачках еще одну метафору, но слова не приходят, взгляд ее мертвых глаз я описать не смогу. Я двигаюсь от трупа к трупу, низко наклоняясь к каждому, играю роль эксперта. Мужчина двадцати двух лет лежит на животе, его черная футболка задралась, показывая портупею. Его ли видела я сегодня, остреливающегося из окна пятого этажа? Его голова повернута набок, и он смотрит на меня одним глазом. Я не могу описать и этот взгляд на синем лице, одно я могу сказать точно – когда он умирал, ему было страшно, а сейчас… он не выглядит, как человек, вокруг которого в раю танцуют семьдесят девственниц. Я хожу по освещенному голубовато-мертвым светом моргу, стучу каблуками по белой плитке.
- Это – абсурд, - повторяю слова, сказанные во дворе женщиной в черном.
Я пытаюсь понять, есть ли тем трем теням в длинных юбках за что меня ненавидеть. Понимание мне кажется необходимым. Есть ли за что ненавидеть меня? Взрывать меня – ежедневного пассажира московского метрополитена? Теперь я не могу ответить на этот вопрос отрицательно. Но и утвердительно не могу.
Я снова подхожу к женщине. Поднимаю глаза к окну и вижу в темноте искаженное лицо ребенка. Кто-то посадил его на плечи с той стороны, и он смотрит в выпученные глаза своей мертвой матери и, наверное, ненавидит меня.
Час ночи. Я – в «Кальянной» на выезде из Махачкалы. Сижу в отдельном «кабинете» на низкой тахте, заваленной подушками. Здесь – фиолетово-темно. Рядом со мной – двое хорошо одетых мужчин. У входа – их монстровидный джип. Они курят кальян. Мы смеемся. Занавески расходятся. Появляется девушка в прозрачной накидке на талии и в блестящем лифчике. Ее лицо закрыто тонким платком. Черные волосы струятся до пояса. Мягкая грудь колышется, когда она исполняет танец живота. Мужчины смеются, суют ей в лифчик крупные купюры, подмигивают мне, я улыбаюсь им в ответ, повторяя про себя – «абсурд»…

Оппозиционер
Хаджимурад Камалов - известный в республике оппозиционер, учредитель журнала "Черновик". Власти уже несколько раз пытались закрыть это издание по обвинению в пропаганде экстремистских идей, но пока безрезультатно. В Дагестане хватает людей, которые ставят знак равенства между словом "правозащитник" и понятием "легальное крыло исламского подполья".
- Как вы относитесь к боевикам?
- Я должен на этот вопрос отвечать? – удивляется он. – Часто отношусь к ним симпатией, потому что многие из них были туда загнаны. А как еще я могу относиться к обладателю золотой медали – среди них таких немало. Как я могу относиться к тем, кого затерроризировали выбором между милиционерами – взяточниками, коррупционерами, мясорубами – и боевиками? Я выбираю боевика – мясорубы загнали его в эту ситуацию, и пока он не уничтожит сам себя, моя симпатия на его стороне.
- А если он уничтожит других?
- Слишком сослагательно – «а если…». А вы скажите, кто больше ввергает Дагестан в войну? Может быть, те, которые дорвались и кварталами тут все продают? Сколько человек охраняет нашего мэра? Триста пятьдесят! Заметьте, не Блумберга, а нашего мэра. Значит, что эти люди делают? Питаются из моего кармана – из моих налоговых.

/images/upload/159894_photo.jpeg [can't get WxH '/cms/templates/default/img/system/not-loaded.png']

Против погодных ожиданий в Махачкале без конца моросит. В завесе мелких капель город еще более некрасив. Все дворы изуродованы пристройками – помещением, которое пристраивается к дому, чтобы расширить квартиру. В местных газетах можно прочесть объявления – «квартира с пристройкой на пятом этаже». Мэра, который руководил Махачкалой до Саида Амирова называли «Мага-тротуар» - за то, что продал большую часть городских тротуаров под ларьки.
- Зачем все это? – спрашиваю я. – Весь этот дикий заквас на религии?
- Почему вы где-нибудь в Кракове не задаете такой же вопрос? Там тоже молятся и ходят в костелы. А тут Всевышний сказал, что должно быть так. И если люди поверили, они будут делать так, как надо. Даже если это запретит конституция, они будут продолжать. Тайно…
- Кто такие боевики?
- Уже около года в среде этих людей проходит расслоение. Во-первых, это диверсионно хорошо подготовленные люди. Если одного боевика запереть в этой комнате, то ему будет и этого достаточно, чтобы изготовить взрывное устройство, - говорит он, и я оглядываю отдельную комнату кафе, в котором мы сидим. Деревянные столы и стулья. Стены, побеленные известкой. На столе – курзе – блюдо, похожее на вареники. – Из мочи и из извести, - продолжает источник, - немного взрывчатки, но получит. Конечно, не каждый боевик этому обучен, но в группе из десяти человек один или двое найдутся. Боевики – это люди, которые могут спокойно два-три месяца жить в лесу, в сорока километрах от пересеченной местности. Зимой в горах хорошая видимость и слышимость. Зашли в ближайший пункт, унесли с собой муку и мясо. Они питаются орехами. Это – высушенные люди. Они могут почувствовать запах чужака, запах крема на руках. Дагестан – гораздо более удобное место для проведения боевых действий, чем Чечня. Боевики знакомы с баллистикой, взрывотехникой, хорошо ориентируются в Интернете.
- Сколько их сейчас в лесу?
- Я думаю, что постоянно там находится человек сто или сто двадцать…
- Что их туда тянет?
- Есть два джихада – наступательный и оборонительный. Второй – это когда к тебе домой пришли с оружием, и ты обязан оказать сопротивление. И когда люди видят, что мент терроризирует предпринимателя, похищает и продает людей, когда видят множество социальной несправедливости – чиновники просто дорвались до денег и пистолета – эта группа сама не замечает, как подпадает под влияние идеологов. Ведь этим людям никто не предлагает компромисса. Они сами по себе – уже участники социального процесса. Но здесь, в нашей республике, ни один орган не хочет признавать его участником этого процесса. Человек варится во всем этом, но к двадцати трем годам – это уже зрелый, крепкий мужик… И если он начинает высказывать то, что думает, его заносят в списки неблагонадежных ваххабитов.
- Сколько сейчас в списках человек?
- Около четырех тысяч. Эти списки находятся в руках начальников райотделов. Но внести одно дело, а вот вынести – это стоит отдельной взятки. Вносят тех, кто вызывает малейшее подозрение.
- Например?
- Например, человек носит бороду. И если где-то произойдет взрыв, то к тебе в дом обязательно придут и проведут обыск. Потом тебя заберут в районное отделение милиции и, в лучшем случае, промаринуют два дня. До следующего убийства милиционера… А вот затем собирается антитеррористическая комиссия и принимает решение – спецоперация. И неважно, кто у тебя в дом – ребенок, мать… Расстреляют все, что шевелится.
- Но факт ли, что эти люди – боевики.
- Не факт… 
- Но факт ли, что эти люди совершили преступление, за которое заслуживают смерти без суда и следствия?
- Не факт…
- Кто финансирует боевиков?
- Боевики – неоднородная масса. Среди них есть идейные, и есть просто бандиты. Чаще всего они высылают флешки государственным чиновникам или владельцам крупных предприятий с требованием дать денег. Те пугаются и отдают. На эти деньги боевики покупают оружие… Там среди них столько аспирантов и медалистов, которые могли бы за двадцать лет поднять экономику нашей республики.
- Послушайте, вам не кажется, что вы их слишком героизируете?
- Если по одной стороне улицы идет бородатый, а по другой – сотрудник милиции, то ты предпочтешь перейти на сторону бородатого. Здесь так. Если едешь в маршрутке, и ее остановил гаишник и продержал пятнадцать минут, ты будешь сидеть и тихо его ненавидеть, думая – а нет ли у меня в сумке чего-то такого, за что меня могут загрести? Здесь люди думают так – если бородатый и идет кого-то убивать, то, слава Богу, не меня. Они знают, что это – не их война.
- Отлично! Боевики – герои, борющиеся за лояльность населения. А как же московские теракты? Как же наше метро?
- У меня нет ощущения, что Мариам шла умирать… Она, скорее, что-то несла, что-то хотела кому-то передать… Когда собирались проводить спецоперацию в доме Мариам, вот такой же тройной бутерброд там уже выстроился, и через пятнадцать минут от дома ничего бы не осталось, я вызвал туда правозащитников. Спецоперацию прекратили. Но в доме ничегошеньки не нашли!
- И что, Мариам пошла в метро мстить за это?
- Не думаю… Но через два дня после этого она взорвалась в метро. Она поехала с матерью на маршрутке в Махачкалу. Сказала – «Мама, я забыла перчатки, сейчас зайду в магазин, куплю и быстро вернусь». Потом позвонила матери с чужого телефона, сказала – «Езжай домой, я сама вернусь».
- И что, это ее каким-то образом оправдывает? …Подождите, вы намекаете на то, что ее не боевики туда послали?
- Я не знаю, кто… Боевики страшно не заинтересованы в подрыве лояльности населения. Бесланское эхо страшно на них всколыхнулось.
- Все равно, объясните мне, как можно их героизировать после взрывов в нашем метро?
- Взрывы в московском метро не укладываются ни в какие рамки понимания…
- Сейчас вал спецопераций. Значит ли это, что боевиков стало больше?
- Об этом меня уже спрашивал один генерал. Он не хочет войны… Поверьте, и среди генералов есть такие… Я ему ответил – тот же самый всплеск можно было устроить нажатием кнопки и год назад.
- Теперь вы хотите сказать, что если бы не московское метро, сейчас здесь не было бы таких частых спецопераций… Ладно. А что нужно сделать, чтобы все это прекратить?
- Не отвечайте на убийство милиционеров убийством случайных боевиков-списочников. Не отвечайте на пять убийств милиционеров. Объявите, что этих и тех убийц не нашли. Вот тогда волнения стихнут. Милиционеров убивать будут, но, по крайней мере, не в таком количестве.

Шариат
В махачкалинских маршрутках нередко случаются словесные перепалки между девушками в хиджабах и девушками в «современной одежде».
- Одни террористки кругом! Достали уже со своими мешками! – говорит девушка в короткой юбке другой девушке, спрятанной под хиджабом. – Почему я должна ездить в одной маршрутке с вами?!
- Иди пешком, - отвечает ей та, что в хиджабе. – Я же не спрашиваю, почему я должна ездить в одной маршрутке с проститутками?
- Я – не проститутка!
- А я – не террористка!
Они умолкают. Наверное, одна напоминает себе, что мозги под хиджабом давно промыты, а другая, что терпение – ключи от рая.
Количество девушек в хиджабах на махачкалинских улицах постоянно растет. «Светских» женщин пугает, скорее, не сам факт ношения хиджаба, а эта тенденция к увеличению. Они там, в Махачкале, тоже с опаской поглядывают на женщин в мусульманской одежде.
До мозга костей светская женщина И., работающая на светской работе говорит:
«Я лично больше боюсь бородатых, чем ментов. В силу личных, опять-таки, причин. От ментов я защищена своими свесткими взглядами, а вот от этих... что где-то там сидят и составляют свои списки, в которые я могу попасть как «ненавистник ислама». Они не будут окружать мой дом, а просто подкараулят у подъезда или поселятся рядом и будут потом взорваны вместе со мной – от этих я не защищена ничем. Кроме тех же ментов.
- Терпение – ключи от рая, - усмехаюсь я.
- Я пытаюсь быть терпеливой и терпимой, - отвечает она. - А потом вдруг девочка-приятельница, которая еще вчера смотрела на тебя раскрыв рот, которой ты помогала, вдруг влюбляется в тюбетеечника, выбрасывает свои диски с рок-музыкой, заматывается в эти хиджабнутые тряпки и говорит тебе – «Все эти ваши книги и скульптуры – для нас мусор! Их надо уничтожить!». И ты теряешь дар речи. Ты же вроде не чужой, не дикий, не варвар и не убийца, ты не хочешь уничтожать коран и мечети, ты хочешь, чтоб всем было место, но тебя никто не спрашивает, и пощады и понимания за такую свою позицию ты не дождешься. Шариата они хотят... Знаешь, Марина, я человек хоть и крикливый, но мирный, сострадательный, но тут... Мне все время хочется заорать – «Пошли вон в свои вонючие аулы, ишаки! Вон из моего города, который вы изуродовали, в котором насаждаете сейчас свои законы!». Потом ловлю себя на этой мысли, начинаю стыдить. Но ненадолго. И понимаю, что постепенно зверею. С каждым рассказом, как девушку на улице оскорбили за нарядное платье, как ворвались во время Уразы в ресторан, чтобы запугать тех, кто там сидит, как пришли в магазин в ту же Уразу и запретили продавать спиртное – зверею все больше и больше.
И видимо это озверение происходит с обеих сторон – звереют те и звереют эти. Можно только гадать, что будет в этой республике, если «точка озверения» достигнет накала.

У девушки по имени N. и ее матери по имени N., которых я отыскала в селе N., нет никаких причин для слез. Несколько недель назад погиб их – сын и брат соответственно – но причин нет. Он стал шахидом, он сейчас – в раю.
- Когда показывают убитых боевиков по телевизору, они улыбаются, - говорит мать.
- Нет, когда их убивают, им страшно… - говорю я. – Я видела…
Два года назад погиб муж девушки N. Он был идейным боевиком и во время спецоперации его застрелил снайпер. Тело им не отдали. Ее брата забрали и пытали. Когда отпустили, он несколько месяцев просидел дома – боялся выходить на улицу. После взрывов в московском метро, он сказал своей матери – «Чем сидеть и ждать, пока меня заберут, я лучше уйду в лес. Пыток я больше не выдержу и назову пятнадцать имен». Мать встала у него на пути. Но что она может против мужчины в два метра ростом. Когда в республике проходили спецоперации, мать и дочь бросались к телевизору. Несколько недель назад, мать увидела на экране труп со спины и закричала – «Это мой сын!». Она была права – «материнское сердце не обманет». Теперь она улыбается – сын стал шахидом.
Девушка N.  сидит на полу и смотрит на меня из-под зеленого хиджаба горящими глазами. Она сама говорит, что хотела бы забраться мне в мозг и прочесть мои мысли.
- Это невозможно, - говорю ей я.
Но мать и дочь все равно открывают мне и мозг, и душу. А я хочу их понять. Я пятый день в этом городе. Здесь каждый день проходят спецоперации. Махачкала – территория абсурда и смерти.
- На место каждого убитого боевика встанут пятеро новых, - говорит мать.
И я представляю поле, засеянное зубами драконов. Я представляю, как из земли вырастают синие люди в портупеях и с автоматами.
Девушка N. искала истину, и она нашла ее в исламе. Хорошо это или плохо?! У нее есть смысл жизни. Она думает, что каждый день совершает благие деяния. Я хочу понять, хорошо это или плохо? Девушка N. сама поехала за телом брата, но в морг войти побоялась. В Коране девушка N. нашла подтверждение своей веры. Так хорошо это или плохо? Я должна понять сейчас, не сходя с этого места. Девушка N. мечтает о рае. Что в этом плохого?

/images/upload/159895_photo.jpeg [can't get WxH '/cms/templates/default/img/system/not-loaded.png']

- Но разве нельзя здесь, в этой жизни жить, как раю? – спрашиваю ее.
- Нет, невозможно. Как? Рай… Там шикарно… Там роскошно… Там нет ни забот, ни хлопот. Там Аллах вознаградит нас за все, что было на земле. Там прекрасная природа. И человек не нуждается в пище, сне, он не болеет, там нет смерти. Там нет боли… Там все близкие твои рядом!!! …Там так хорошо, что я и представить себе не могу, как там хорошо…
- Отчего же лица убитых боевиков так несчастны?
- Конечно, если бы вас так разбомбили! Одно дело ты лежишь в постели, и Аллах тебя забирает. А другое дело, когда тебя из бронетранспортера расстреливают… Но трупам ни горячо, и ни холодно.
- Но живым горячо и холодно. Живые, когда их расстреливают… там дикая паника.
- В том-то и дело, что паники никакой нет! – кричит мать. – Почему они не сдаются? Это ваши бойцы в Приморье сдались, потому что делали это ради бравады, а не ради идеи. А вы посмотрите, двадцатилетние девушки не сдаются! У них – вся жизнь впереди.
Девушке N. – двадцать лет. Ее брат был на два года старше нее. И я пытаюсь ее понять.
- Но почему они не сдаются? Неужели они не хотят жить, родить детей? Почему?! – спрашиваю я, вспоминая маленькие ступни в черных носках.
- А что в этой жизни хорошего? – отвечает мать. – Ну назовите мне хоть одну причину, за которую я буду цепляться и кричать – не хочу умирать!
- Ваши дети…
- Мой сын погиб… А дочь – она взрослая.
- Иншалла, на том свете увидимся, - говорит дочь.
- Не надо нас лечить! – кричит мать. – Не надо нам указывать, как жить, мы итак знаем! Не нужно пытаться показать, что ты равен нам. Понимаете?! Наш президент взял пример с вашего – тоже любит показать, какой он – душа нашего народа. Над его декларацией о доходах за прошлый год весь Дагестан хохотал! Зачем?! Зачем до такой степени унижать нас и унижаться самому?!
- Расскажите о сыне, - прошу я, и они молчат.
- У меня сын был единственный, - начинает мать. – Он сам выбрал свой путь…
- Вы не могли его отговорить?
- Во-первых, зачем?
- Чтобы остался жив. Как можно девять месяцев носить ребенка, растить его, и ничего не сделать, когда он уходит умирать?!
- Так-то раньше времени никто не умрет, - говорит девушка. – Вы так не думаете?
- Я думаю, что для матери это – не довод.
- Это его выбор. Я говорила, я плакала, когда он уходил, - говорит мать, и я злюсь на этих женщин, по-прежнему не понимая, зачем столько дней я пытаюсь разобраться все всем этом абсурде. Есть черное, и есть белое. Наше метро взорвано – это черное. Сделавшие это должны получить по заслугам – это белое. Зачем мне их понимать?
- Он ушел потому, что не хотел жить по этим законам, - продолжает она. – Страна, которой вообще не интересно, почему люди так поступают! Ну! Почему! Они! Целые сутки! Сопротивляются?! Ну! Почему! Они! Не выходят?! – орет она. – Ну почему… Да что это?! Хобби у них такое?! Убивать милицию?! Что у них в головах? Почему никто, ни разу… Почему президент не задается этим вопросом? Почему? Почему? И если! Кто-то! Думает! Что есть! Разрешение! Этого конфликта! При том! Что нас! Никто! Не хочет понять! То его нет! Ну выслушайте хотя бы!!! Ну поговорите с нами!!!
- Чего вы хотите?
- Мы хотим шариата, - говорит девушка. Она сверлит меня из-под хиджаба. Она отчаянно пытается забраться в мой мозг. Он закрыт. – Почему человек, если он носит погоны, считает, что он выше меня? Почему он считает, что может остановить меня на улице и обшманать, если я в платке? Менты любят говорить, мы даем им кричать азан, мы даем им ходить в их одежде, что им еще надо?! Кто они такие?! Чтобы давать мне! Кричать азан?! Нет! Сегодня они дают, а завтра их перемкнуло?!
Считаете это нормально?! А я не хочу так жить! Если на меня донесли, если на брата донесли, они просто закинут в багажник и изобьют, используя такие пытки… И им за это ничего не будет! Вы думаете, мы не обидимся?! Ваш президент думает, мы не захотим отомстить?!
- Вы взорвете себя в метро?
- Нет… я не собираюсь взрывать себя в метро. Но я бы взорвала себя в ФСБ, потому что они – не люди.
- Я хочу шариат, - говорит мать. - Я хочу знать, что если я украду, мне руку отрубят. Дайте мне хоть один справедливый суд!
- Послушайте, если кто-то вас обидел – это его проблемы. Всевышний, как вы говорите, сам с ним разберется. Это он – плохой. Но не вы…
- Вы абсолютно не правы! – говорит девушка. - Убили вашего брата! Вы не пойдете мстить?! Вы вот так же скажете – это он плохой?! А вы так не скажете! У вас вот здесь будет все кипеть! – она бьет себя в грудь.
- Почему ко мне врываются, отпихивают меня прикладами, не дают позвать на помощь соседей? Мальчика моего сразу к стенке! И вываливают вещи из всех шкафов. Не двигайся! Сиди тихо! …Мой сын погиб…
- Почему же вы такие спокойные?
- А что мы должны на себе волосы рвать?
- Да…
-Разве мы можем что-то изменить? А что мы должны перед вами плакать? Тот, кто хочет плакать, он плачет сам по себе!
- Я  плачу, по ночам плачу, - говорит мать. - Но стараюсь, чтобы моих слез никто не видел. И по телефону не говорю трагическим голосом, нас прослушивают, так зачем их радовать?
- Это – ваш сын и брат, вы должны плакать…
- …Некоторые думают, что мы спокойно сидим. Получил сын шахад, ну и хорошо, мне потом зачтется, это ведь мой сын. Но… ты понимаешь, что он умер… и хотя это его выбор, но ты же любишь его… ты же понимаешь, что больше… его не увидишь.
- Это такие бешенные эмоции, - говорит ее дочь. – Вот эти человеческие, родственные эмоции… Аллах и нам дал человеческие сердца… Этот клубок эмоций. И ты понимаешь, что больше его не увидишь… в этой жизни… Если у вас что-то случится, вы можете пойти, с кем-то поделиться… А мы все держим в себе, потому что мы – такие, бездушные, кто нас захочет слушать? …Ой, извините, - она плачет и вытирает раскрытыми ладонями слезы. – Извините, я сейчас возьму себя в руки, я быстро беру… Человек – слаб, он – несовершенное существо. Особенно женщина. Аллах дал ей человеческое сердце.
Я вспоминаю слова, сказанные мне в спину одним из сотрудников милиции, когда в морге вскрывали трупы боевиков – «А эти, которых из Москвы присылают, они – даже не женщины». И мне хочется плакать вместе с этой девушкой N., потому что мое сердце – тоже человеческое. И мне, по сути, все равно, чья она сестра и жена. И тогда я понимаю, что меня мучило все эти дни – почему одни люди не могут пожалеть других? Почему одни люди пьют кока-колу и грызут семечки, когда убивают других? Почему мне – человеку – должно быть стыдно жалеть тех других, если у меня – человеческое сердце? «Абсурд» - говорю я про себя.
- Во всяком случае, мой муж и мой брат – мои герои, - говорит девушка, и я снова злюсь. – Они не стали ждать, пока их запытают, они погибли, как герои.
Я представляю этих людей. Они, словно канатоходцы, идут по высоко натянутому канату без страховки. Они срываются, падают на землю зубами дракона, и из них растут новые и новые, поднимающиеся на канат. И пока мы их не поймем, так и будет. Кем вырастет ребенок, глядевший в выпученные глаза своей посиневшей матери?
- Это будет продолжаться до тех пор, пока чиновники будут использовать власть в личных целях, - говорит мать. - Умер человек после побоев, застрелили случайно, приняли кувшин за автомат, убили женщину беременную, и никто не понес ответственности. Да, это был случайный выстрел… Но как можно случайно выпустить два рожка из автомата?! И пока это будет продолжаться, будет ответная стрельба.
- Что вам нужно, кроме шариата?
- Диалог и понимание!

Ни эту дочь, ни эту мать нельзя назвать смертницами. Они не тянут на смертниц, как не тянут на них все вдовы и сестры убитых боевиков. Живых смертниц не бывает. А если она себя взорвала, то говорить не о чем, вернее, не с кем. Вот почему у нас у так мало информации о них – пока они живы, разговоры с ними – ни о чем. Мне – журналисту – любая из них будет рассказывать о своей безоговорочной вере в рай. И не только мне. Но я ведь не смогу забраться к ней в голову (как и она не сможет забраться в мою), и понять – нет ли там сомнений, хотя бы одного процента из ста? Так ли уж она верит в то, что ее любимые сейчас в раю? Хватит ли у нее веры соединить провода или нажать на кнопку? Это нормально для человека – христианина и мусульманина – сомневается в существовании рая и ада, мы ведь ни того, ни другого не видели. Мы так мало знаем о смертницах, что не можем ответить даже на вопрос – сами ли они жмут на кнопки?

Цовкра

/images/upload/159896_photo.jpeg [can't get WxH '/cms/templates/default/img/system/not-loaded.png']

Девочка маленького роста идет по канату. Горы берут ее в кольцо. Они – суровые, потому что ушло солнце, подул ветер и скоро пойдет дождь. Где-то кричит осел. Потом петух. Над селом собирается туман. Сзади – каменная кладка домов, которые возвышаются один над другим. Село Цовкра – в двух тысячах метрах над уровнем моря. Ветер свистит так, что его можно спутать с журчанием речки.
Тути – пятнадцать лет. Она идет по канату без страховки. Цовкра – село канатоходцев.
- Что чувствуешь, когда впервые становишься на канат? – спрашиваю ее учителя.
- Головокружение, - отвечает он. – Это когда вы отсюда смотрите, с земли, кажется, что близко, но сверху – земля далеко.
- Почему нельзя ходить со страховкой?
- Так не положено. Когда вы снизу будете смотреть, то будете думать – со страховкой любой может. А мы хотим показать, что не любой.
Тути хочет стать врачом, когда вырастет. Она не знает, почему. Ее любимые предметы в школе – русский язык и физкультура. Когда она впервые встала на канат, ей было очень страшно. Но она пошла. И до сих пор ходит – без страховки. 
Раньше по канату умел ходить каждый сельчанин. Теперь канатоходство з
   

+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
Вот пример, хоть и субъективной, и эмоциональной, но статьи «с места», а не из кабинета за 2500 км от обсуждаемого вопроса...
   10.0.648.11410.0.648.114
+
-
edit
 

hcube

старожил
★★
Balancer> Вот пример, хоть и субъективной, и эмоциональной, но статьи «с места», а не из кабинета за 2500 км от обсуждаемого вопроса...

Ну, если все так - то выход только один - этническое разделение с определенной долей автономии. Чтобы взрывоопасной культурной смеси вообще не было. Кто хочет жить по шариату - пусть живет по шариату, кто предпочитает светские законы и обычаи - живет по ним. Тогда будет явно видно, какой стороне и чего нужно.
   8.08.0
+
+8
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
hcube> Ну, если все так - то выход только один - этническое разделение с определенной долей автономии.

Это не выход. От взрывов ни у нас, ни там, это не спасёт.

Выход я уже озвучивал: нужна государственная идеология. Пусть даже на уровне Американской Мечты и Несения Демократии в Мир. Иначе - песец. Кавказом дело не ограничится. И те же разговоры про автономию Сибири такими темпами через несколько лет уже не будут просто разговорами.

hcube> Чтобы взрывоопасной культурной смеси вообще не было.

Мусульманство, если ему не противостоять чем-то более привлекательным, в изолированном виде не останется. Надеюсь, примеров нынешних сам найдёшь сколько хочешь. Это очень пассионарная культура. И если хочется от неё избавиться - изоляция не спасёт. Она пройдёт сквозь любую изоляцию.
   10.0.648.11410.0.648.114
RU Balancer #27.02.2011 18:06  @Balancer#27.02.2011 18:03
+
+2
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
На самом деле, это всё идеи далёкого прицела.

А если говорить о текущем моменте - то всё банально и просто. Нужно убрать коррупционную верхушку в регионе. Впрочем, не только в этом регионе...
   10.0.648.11410.0.648.114
+
+1
-
edit
 

wert

аксакал
★★★☆
Balancer> Выход я уже озвучивал: нужна государственная идеология. Пусть даже на уровне Американской Мечты и Несения Демократии в Мир. Иначе - песец.

Это неоспоримо, Ром, а сама статья тебе как? То есть то как это подается через призму твоего восприятия ситуации. На мой взгляд, выражаясь мягко, женская эмоциональная ахинея.
Фактически разновидность жалобы среднестатистического урки на то как его "суки-мусора по беспределу закрывают". Не более.

Если они такие угнетенные - почему не идут воевать с чиновничеством, с президентом, или считаю что чем больше стрелять в милицию тем скорее президент устыдиться и уйдет в отставку?
А, ну и да, взрывать род.дома, школы, транспорт и вообще мирных людей конечно же значительно легче. Кстати, на последнем фото это дом бедного угнетенного боевика горит, а выше на снимке милиционер в комнате бедного угнетенного боевика? Судя по дому и обстановке в квартире - довел боевиков проклятый Сталин.
   6.06.0
+
+4 (+5/-1)
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Во во "не мы такие -жизнь такая" .Прям становится жалко террорюг ,я даж всплакнул .До чего доводит кровавый режим -приходится убивать просто так других людей .Таких журналюг в зиндан на перевоспитание как Масюк ....
   8.08.0

Balancer

администратор
★★★★★
wert> Ром, а сама статья тебе как?

Выводы и оценки - на совести автора, частично согласен, частично - нет. А общая и фактическая атмосфера в целом передана верно. Потому и разместил статью.

wert> На мой взгляд, выражаясь мягко, женская эмоциональная ахинея.

Всё правильно. Выражаясь соционическими терминами, интегральный ТИМ Дагестана - белоэтический :) Логика в оценках действий социумов и, вообще, плохо работает, а в случае Дагестана - на неё можно забивать сразу.

wert> Фактически разновидность жалобы среднестатистического урки на то как его "суки-мусора по беспределу закрывают".

Вообще-то, там проводится оценка ситуации с более чем даже двух сторон :)

wert> Если они такие угнетенные - почему не идут воевать с чиновничеством, с президентом

1. А почему в России не идут?

2. Гапал, вон, мой шурин, похоже поставил себе такую «войну» целью жизни. Потому так и старался выйти на надрегиональный уровень, прекрасно понимая, что рискует не только собственной жизнью, но и жизнями любимых жены и дочерей. И всё равно - шёл. Подняться успел только до начальника межрегионального отдела. Фактически, вышел из подчинения местного руководства, но этого было мало, да и не успел он ничего за считанный месяц сделать. Но, хотя он в этом смысле и очень выдающийся человек был, он успел сколотить отдел единомышленников. Так что есть надежда, что пусть и с меньшими темпами, но дело его продолжат... Если только кто-то выживет. Уже, как минимум, двоих после смерти Гапала из его отдела убили. Тоже, кстати, вопрос о том - почему не идут воевать. Потому что начав воевать очень высока вероятность поймать совершенно реальную автоматную очередь. А тех, кто не выпендривается и слушается - не трогают.

wert> А, ну и да, взрывать род.дома, школы, транспорт и вообще мирных людей конечно же значительно легче.

Ну так, видишь ли, даже в интервью этом пишут:

- Вы взорвете себя в метро?
- Нет… я не собираюсь взрывать себя в метро. Но я бы взорвала себя в ФСБ


Глупо представлять боевиков и радикалов некой единой и централизованной силой.

wert> Судя по дому и обстановке в квартире - довел боевиков проклятый Сталин.

Вроде бы, вопрос материальный во главу угла не ставится. А так - да. Некоторые прямо идут в боевики с целью поправить своё материальное положение.
   10.0.648.11410.0.648.114
RU Balancer #27.02.2011 19:09  @энди#27.02.2011 18:59
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> Таких журналюг в зиндан на перевоспитание как Масюк ....

Очень ожидаемо. Для тебя актуальны только теоретические рассуждения, написанные в уютном кабинете на другом конце страны :D

Мой тебе совет - о форме слона разговаривай с теми, кто этого слона видел.
   10.0.648.11410.0.648.114
RU энди #27.02.2011 19:16  @Balancer#27.02.2011 19:09
+
+4 (+5/-1)
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Очень ожидаемо.
Хм а что ты ожидал я таких людей считаю врагами- пособниками террористов ,и журналистов НТВ Бабицкого и ко , они стреляют в спины .Террорист -нелюдь ,хуже зверя ,не надо его понимать -его надо уничтожать .Все остальное баббские интеллегенстские сопли .Я не хочу ни какой идеологии и я не хочу ни с кем воевать ,я хочу жить ,радоваться жизни,кататься на лыжах ,смотреть на горы и небо .ПОчему мы опять должны воевать ,у нас что дел мало?У нас все шокаладно в промышленности ?с демографией ?наукой ?
   8.08.0
RU Balancer #27.02.2011 19:46  @энди#27.02.2011 19:16
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> Хм а что ты ожидал я таких людей считаю врагами- пособниками террористов

Ты бы сперва узбеков перестал отождествлять с кавказцами.
   10.0.648.11410.0.648.114
RU энди #27.02.2011 19:55  @Balancer#27.02.2011 19:46
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Ты бы сперва узбеков перестал отождествлять с кавказцами.
Ну все враг узбеков -мой враг . :) Я их не отождествляю .Но надо заметить они тогда совсем обнаглели .Мы тогда пришли в 4 ом и они начали докапываться до девчонки парня с ММФа я с ним только познакомился тогда ,когда он начал чет выяснять сразу получил в дыню -просто без разговоров ну а тк я пришел с ними тоже пошел разнимать и получил в челюсть скользом и только то что там были их постоянные клиенты(по травке) -мои знакомые , загасило конфликт . Вот видишь я даж не успел ответить ,этт я поэтому злой и такой националист и шовинист :)Кстати парень с той девчонкой поженились -2 детей ,программист -все хорошо , а ведь могло и по другому все получиться.....
   8.08.0
DE Бяка #27.02.2011 20:22  @Balancer#27.02.2011 18:03
+
-1
-
edit
 

Бяка

имитатор знатока
★☆
Balancer> Выход я уже озвучивал: нужна государственная идеология. Пусть даже на уровне Американской Мечты и Несения Демократии в Мир. Иначе - песец.

Тут ты не ошибаешся.
Но кроме того, что идеологию надо иметь, ей надо сдледовать. Особенно властям. Им - в первую очередь.
   3.6.133.6.13
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Роман тебе ж предлогают идеологию " российский национализм " не в узком этническом смысле а в широком общекультурном- тебе это не нравится . Если говорить о сшибке идеологий то она должна быть понятна широким народным массам ,на уровне - социалистическое" Отечество в опасности","Родина -Мать зовет ". А всякая заумь -обречена на провал. И как верно заметил Бяка этой идеологии должны следовать все .
   8.08.0
RU Balancer #27.02.2011 21:01  @Бяка#27.02.2011 20:22
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
Бяка> Но кроме того, что идеологию надо иметь, ей надо сдледовать. Особенно властям. Им - в первую очередь.

Это подразумевается. Иначе - это не идеология, а пустые слова :)
   10.0.648.11410.0.648.114
RU Balancer #27.02.2011 21:05  @энди#27.02.2011 20:33
+
+3
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> Роман тебе ж предлогают идеологию " российский национализм "

Так я не против, разве непонятно?

Более того, против имперского варианта и в Дагестане, например, многие не против. Хотя образ русского в последние лет 10 там очень сильно покачнулся. Но дело ещё поправимое.

Вот только я не вижу нигде российского национализма. Зато часто вижу попытки выдать за таковой банальный местечковый псевдонацизм.
   10.0.648.11410.0.648.114

wert

аксакал
★★★☆
Balancer> Вот только я не вижу нигде российского национализма. Зато часто вижу попытки выдать за таковой банальный местечковый псевдонацизм.


Именно, потому что как бы это не было бы парадоксально но факт, российский имперский национализм, по сути своей, является интернационализмом в пределах государства.
   6.06.0
RU энди #27.02.2011 21:23  @Balancer#27.02.2011 21:05
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Так я не против, разве непонятно?
Ок хорошо ,ты не против .Тогда не против ли население Дагестана или Чечни ?
И второй вопрос что с религией делать бум ? Ведь она никуда не исчезнет .
   8.08.0
?? Balancer #27.02.2011 21:25  @энди#27.02.2011 21:23
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
Э... А твой русский национализм нетерпим к другим религиям? Тогда он не прокатит в этом случае. Мой же - вообще-то совсем светский. И каждый верует в то, что ему хочется. Идея-то в русском национализме , а не радикальном христианстве.
   
RU энди #27.02.2011 21:29  @Balancer#27.02.2011 21:25
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Э... А
Это задача максимум ,атеизм аморфен и беззуб к сожалению .Надо верующим людям предложить хоть какую -нибудь альтернативу .Нельзя сразу из феодализма в социализм . :)
   8.08.0
RU Balancer #27.02.2011 21:33  @энди#27.02.2011 21:29
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> атеизм аморфен и беззуб к сожалению

Кроме радикальной веры и атеизма ты не видишь других альтернатив? Ты не веришь в светское государство? Ну-ну... :)

энди> Надо верующим людям предложить хоть какую -нибудь альтернативу

Так пусть себе верят. У 99% верующего населения вера не радикального склада. А вот радикалов - под статью. И не под расстрел, а в колонию. Это для них хуже. Понятно, что и тут важно учитывать ещё много тонкостей.

Но всё это - пустой трёп. О чём говорилось ещё вчера.

При нынешней власти — это утопические мечты. Более сильной и заинтересованной в благополучии России власти — не видно. Других вариантов воздействия, кроме как через государственную политика, которые могут принести реальный профит — я лично не вижу. Зато вижу кучу методов, которые могут совсем раскачать и потопить страну.
   
RU энди #27.02.2011 21:52  @Balancer#27.02.2011 21:33
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Кроме радикальной веры и атеизма ты не видишь других альтернатив? Ты не веришь в светское государство? Ну-ну...
Что ты подразумеваешь под светским государством -оно и сейчас есть .Вот только сколько травили религию в СССР так и не вытравили ,потом просто бросили.А модернизировать православие очень бы даже и не мешало бы .
Balancer> Так пусть себе верят. У 99% верующего населения вера не радикального склада. А вот радикалов - под статью. И не под расстрел, а в колонию.
А кто это должен сделать ?в 1 ю очередь единоверцы . Иначе опять мученники веры -терракты -замкнутый круг .
   8.08.0
RU Balancer #27.02.2011 21:54  @энди#27.02.2011 21:52
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> Что ты подразумеваешь под светским государством -оно и сейчас есть.

Ага. Только без Идеи. Наличие Идеи и светскость - вещи ортогональные.

энди> Вот только сколько травили религию в СССР так и не вытравили

Да ладно, сколько там той травли было? Уже при Сталине государство с церковью дружить начало, особенно, как война началась. И, в любом случае, это снова другой вопрос.

энди> Иначе опять мученники веры

Я же и говорю - не расстреливать, а сажать. Это намного эффективнее. Тот, кто сидит - на мученика очень мало тянет. Особенно, если верная жена за ним на каторгу, скажем, уедет...
   
RU энди #27.02.2011 21:58  @Balancer#27.02.2011 21:54
+
-
edit
 

энди

злобный купчик
★★★
бан до 26.04.2019
Balancer> Я же и говорю - не расстреливать, а сажать.
Пожизненно?Дык его надо еще живым взять то...Да травили ,травили .Сколько церквей разрушенно ,сколько попов убито ?
   8.08.0
RU Balancer #27.02.2011 22:00  @энди#27.02.2011 21:58
+
-
edit
 

Balancer

администратор
★★★★★
энди> Пожизненно?Дык его надо еще живым взять то...

А кто сказал, что будет легко? На самом деле, при грамотном подходе для этого есть масса удобных вариантов. Но они современной власти в Дагестане не интересны.
   
1 2 3

в начало страницы | новое
 
Поиск
Настройки
Твиттер сайта
Статистика
Рейтинг@Mail.ru