Бомбардировка Дрездена

Рузвельт, считает, что нужно беседовать откровенно. Опыт показывает, что откровенность в переговорах позволяет быстрее достичь хороших решений. Перед участниками совещания будут карты Европы, Азии и Африки. Но сегодняшнее заседание посвящено положению на восточном фронте, где войска Красной Армии столь успешно продвигаются вперед. Он, Рузвельт, просит кого-либо доложить о положении на советско-германском фронте.

Сталин отвечает, что он может предложить, чтобы доклад сделал заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии Антонов.

Антонов: "1. Советские войска с 12-15 января перешли в наступление на фронте от р.Неман до Карпат протяжением 700 километров.

Войска генерала Черняховского наступали на Кенигсберг.

Войска маршала Рокоссовского - по северному берегу р.Вислы, отрезая Восточную Пруссию от центральных районов Германии.

{54}

Войска маршала Жукова - южнее р.Вислы, на Познань.

Войска маршала Конева - на Ченстохов, Бреслау.

Войска генерала Петрова - в полосе Карпат, на Новы-Тарг.

Главный удар наносился группой войск Рокоссовского, Жукова и Конева на фронте Остроленка - Краков шириной 300 километров.

2. Вследствие неблагоприятных погодных условий предполагалось эту операцию начать в конце января, когда ожидалось улучшение погоды.

Поскольку операция эта рассматривалась и подготавливалась как операция с решительными целями, то хотелось провести ее в более благоприятных условиях.

Однако ввиду тревожного положения, создавшегося на западном фронте в связи с наступлением немцев в Арденнах, Верховное командование советских войск дало приказ начать наступление не позже середины января, не ожидая улучшения погоды.

3. Группировка противника после выхода советских войск на реки Нарев и Вислу была наиболее плотной на центральном участке фронта, ибо удар с этого участка выводил наши войска по кратчайшему направлению к жизненным центрам Германии.

Чтобы создать себе более выгодные условия для наступления, Советское Верховное командование решило растянуть эту центральную группировку противника.

С этой целью была проведена вспомогательная операция против Восточной Пруссии и продолжалось наступление в Венгрии на будапештском направлении.

Оба эти направления для немцев были очень чувствительны, и они быстро реагировали на наше наступление переброской сил на фланги за счет центрального участка фронта; так, из 24 танковых дивизий, имевшихся на нашем фронте и представляющих собой основную ударную силу немцев, 11 танковых дивизий были притянуты на будапештское направление, 6 танковых дивизий - в Восточную Пруссию (3 танковые дивизии находились в Курляндии), и, таким образом, на центральном участке фронта осталось только 4 танковые дивизии.

Цель, намеченная Верховным командованием, была достигнута.

{55}

4. Соотношение сил на направлении главного удара: на фронте от Остроленка до Кракова, то есть на направлении нашего главного удара, противник имел до 80 дивизий; мы создали группировку из расчета получить превосходство над противником: в пехоте - более чем двойное (до 180 сд), в артиллерии, танках и авиации - подавляющее. Артиллерийская плотность на участках прорыва была создана в 220-230 стволов (от 76 мм и выше) на один километр фронта.

5. Наступление было начато в крайне неблагоприятных погодных условиях (низкая облачность, туман), что совершенно исключало работу авиации и ограничивало артиллерийское наблюдение сотней метров.

Благодаря хорошо проведенной предварительной разведке и мощному артиллерийскому наступлению огневая система противника была подавлена и его укрепления разрушены. Это обстоятельство позволило нашим войскам в первый день наступления продвинуться на 10-15 километров, то есть полностью прорвать всю тактическую глубину обороны противника.

6. Результаты наступления:

а) К 1 февраля, то есть за 18 дней наступления, советские войска на направлении главного удара продвинулись до 500 километров. Таким образом, средний темп продвижения был 25-30 километров в сутки.

б) Советские войска вышли на р. Одер на участке от Кюстрин (севернее Франкфурта) и южнее и овладели Силезским промышленным районом.

в) Перерезаны основные пути, связывающие восточнопрусскую группировку противника с центральными районами Германии.

Таким образам, кроме курляндской группировки (26 дивизий) изолирована группировка противника в Восточной Пруссии (до 27 дивизий); окружены и уничтожаются ряд отдельных группировок немцев (в районе Лодзи, Торна, Познани, Шнейдемюля и других, общей численностью до 15 дивизий).

г) Прорваны сильные долговременного типа оборонительные позиции немцев в Восточной Пруссии - на кенигсбергском и летценском направлениях.

д) Разгромлено 45 дивизий немцев, причем противник понес потери:

пленными - около 100 000 человек

убитыми - около 300 000 человек

Всего до 400 000 человек.

{56}

7. Вероятные действия противника:

а) Немцы будут защищать Берлин, для чего постараются задержать продвижение советских войск на рубеже р.Одер, организуя здесь оборону за счет отходящих войск и резервов, перебрасываемых из Германии, Западной Европы и Италии.

Для обороны Померании противник постарается использовать свою курляндскую группировку, перебрасывая ее морем за Вислу.

б) Немцы будут возможно прочнее прикрывать венское направление, усиливая его за счет войск, действующих в Италии.

8. Переброска войск противника:

а) На нашем фронте уже появились:
из центральных районов Германии – 9 дивизий
с западноевропейского фронта – 6 дивизий
из Италии – 1 дивизия

16 дивизий
Находятся в переброске:
4 танковые дивизии
1 моторизованная дивизия

5 дивизий.


б) Вероятно, будет еще переброшено до 30-35 дивизий (за счет западноевропейского фронта, Норвегии, Италии и резервов, находящихся в Германии).

Таким образом, на нашем фронте может дополнительно появиться 35-40 дивизий.

9. Наши пожелания:

а) Ускорить переход союзных войск в наступление на западном фронте, чему сейчас обстановка очень благоприятствует:

1) поражение немцев на восточном фронте;

2) поражение группировки немцев, наступавшей в Арденнах;

3) ослабление немецких сил на западе в связи с переброской их резервов на восток.

Желательно начать наступление в первой половине февраля.

б) Ударами авиации по коммуникациям препятствовать противнику производить переброски своих войск на восток с западного фронта, из Норвегии и из Италии; в частности, парализовать узлы Берлин и Лейпциг.

в) Не позволять противнику снимать свои силы из Италии".

(Текст сообщения Антонова был вручен в письменном виде Рузвельту и Черчиллю.)

Сталин спрашивает, нет ли вопросов.

Черчилль говорит, что теперь можно обсудить вопрос о правительстве в Германии.

Сталин заявляет, что он предпочитает обсудить вопрос о репарациях.

Рузвельт соглашается и заявляет, что вопрос о репарациях имеет несколько сторон. Во-первых, малые страны, такие, как Дания, Норвегия, Голландия, также пожелают получить репарации с Германии. Во-вторых, возникает вопрос об использовании германской рабочей силы. Он, Рузвельт, хотел бы спросить, какое количество германской рабочей силы хотел бы получить {76} Советский Союз. Что касается Соединенных Штатов Америки, то им не нужны ни германские машины, ни германская рабочая сила.

Сталин отвечает, что у Советского правительства имеется план материальных репараций. К обсуждению же вопроса об использовании германской рабочей силы Советское правительство пока еще не готово.

Черчилль спрашивает: нельзя ли кое-что узнать о советских репарационных планах?

Сталин говорит, что по этому вопросу он предоставит слово Майскому.

Майский заявляет, что план материальных репараций построен на нескольких основных положениях.

Первое положение сводится к тому, что репарации должны взиматься с Германии не деньгами, как это было после прошлой мировой войны, а натурой.

Второе положение сводится к тому, что Германия должна производить натуральные платежи в двух формах, а именно: а) единовременные изъятия из национального богатства Германии, находящегося как на территории самой Германии, так и вне ее, по окончании войны (фабрики, заводы, станки, суда, подвижной состав железных дорог, вклады в иностранные предприятия и т.п.) и б) ежегодные товарные поставки после окончания войны.

Третье положение сводится к тому, что в порядке уплаты репараций Германия должна быть также экономически разоружена, так как иначе невозможно обеспечение безопасности в Европе. Конкретно это означает изъятие 80% оборудования тяжелой промышленности Германии (металлургия, машиностроение, металлообработка, электротехника, химия и т.д.). Авиастроение и производство синтетического топлива должно быть изъято на 100%. Равным образом изъятию в размере 100% подлежат все специализированные военные предприятия (оружейные заводы, заводы боеприпасов и пр.), существовавшие до войны или построенные во время войны. Советское правительство считает, что остающихся в Германии 20% ее довоенной тяжелой индустрии будет вполне достаточно для покрытия внутренних действительно экономических нужд страны.

Четвертое положение сводится к тому, что срок репараций устанавливается в 10 лет, причем изъятия из национального богатства должны быть произведены в течение двух лет после окончания войны.

{77}

Пятое положение сводится к тому, что в целях точного выполнения Германией репарационных обязательств, а также в интересах обеспечения безопасности в Европе должен быть уста-новлен строгий англо-советско-американский контроль над экономикой Германии. Формы этого контроля будут разработаны позднее. Однако при любых условиях должно быть предусмотрено, что те из остающихся в Германии промышленных, транспортных и других предприятий, которые представляют наибольшую опасность с точки зрения возможности возрождения военного потенциала Германии, должны быть интернационализированы с участием в их управлении СССР, США и Великобритании. Контроль за германской экономикой сохраняется и по истечении срока платежа репараций, то есть после первых 10 лет по окончании войны.

Шестое положение сводится к тому, что ввиду небывалой грандиозности нанесенного германской агрессией ущерба невозможно будет полностью его покрыть даже при самом строгом взыскании репараций с Германии. Советское правительство пробовало приблизительно подсчитать размеры этого ущерба - цифры получаются совершенно астрономические. Поэтому Советское правительство пришло к выводу, что если мы хотим быть реалистичными, то из всех видов ущерба оплате должен подлежать только тот вид, который может быть охарактеризован как прямые материальные потери (разрушения или повреждения домов, заводов, железных дорог, научных учреждений, конфискация скота, хлеба, частного имущества граждан и т.д.). Но так как, по нашим предварительным подсчетам, общая сумма ущерба даже только по рубрике прямых материальных потерь превышает сумму возможных репараций в порядке изъятий и ежегодных послевоенных поставок, то придется, очевидно, установить известную очередность в получении возмещения теми странами, которые имеют на него право. В основу этой очередности должны быть положены два показателя: а) размеры вклада данной страны в дело победы над врагом и б) размеры прямых материальных потерь данной страны. Страны, имеющие высшие показатели по обеим рубрикам, должны получить репарации в первую очередь, все остальные страны - во вторую очередь.

Седьмое положение сводится к тому, что СССР считает справедливым в возмещение своих прямых материальных потерь получить в порядке изъятий и ежегодных поставок не менее 10 миллиардов долларов. Это, конечно, лишь очень незначительная часть всей суммы прямых материальных потерь Советского Союза, но в сложившихся обстоятельствах {78} Советское правительство готово удовлетвориться названной цифрой.

Наконец, восьмое положение сводится к тому, что для подробной разработки репарационного плана союзников на базе вышеизложенных принципов должна быть создана особая репарационная комиссия из представителей СССР, США и Великобритании с местопребыванием в Москве.

Таков в кратких чертах тот план материальных репараций, который Советское правительство представляет на обсуждение и одобрение конференции.

Мы, говорит Сталин, высказали свои пожелания в отношении того, как союзные армии могут помочь советским войскам. Он хотел бы знать, какие пожелания у союзников имеются в отношении советских войск.

Черчилль заявляет, что он хотел бы воспользоваться этим случаем, чтобы выразить глубокую благодарность и восхищение той мощью, которая была продемонстрирована Красной Армией в ее наступлении.

Сталин говорит, что это не пожелание.

Черчилль заявляет, что союзники осознают трудность своей задачи и не преуменьшают ее. Но союзники уверены в том, что они решат поставленную задачу. Этой уверенностью исполнены все командующие союзников. Хотя удар предполагается нанести в том месте, где оборона немцев сильнее всего, союзники уверены, что этот удар будет успешным и принесет пользу операциям советских войск. Что касается пожеланий, то союзники хотят, чтобы наступление советских армий продолжалось столь же успешно.

Рузвельт заявляет, что он согласен с Черчиллем.

Сталин говорит, что зимнее наступление Красной Армии, за которое Черчилль выразил благодарность, было выполнением товарищеского долга. Согласно решениям, принятым на Тегеранской конференции, Советское правительство не было обязано предпринимать зимнее наступление.

Президент спрашивал его, может ли он, Сталин, принять представителя генерала Эйзенхауэра. Он, Сталин, конечно, дал свое согласие. Черчилль прислал ему послание, в котором {62} спрашивал, не думает ли он, Сталин, в течение января перейти в наступление. Он, Сталин, понял, что ни Черчилль, ни Рузвельт не просят его прямо о наступлении, он ценит эту деликатность союзников, однако он увидел, что для союзников такое наступление необходимо. Советское командование начало наступление, и даже раньше намеченного срока. Советское правительство считало это своим долгом, долгом союзника, хотя у него не было формальных обязательств на этот счет. Он, Сталин, хочет, чтобы деятели союзных держав учли, что советские деятели не только выполняют свои обязательства, но и готовы выполнить свой моральный долг по мере возможности.

Что касается пожеланий, то он спрашивал об этом потому, что Теддер высказал пожелание о том, чтобы советские войска не прекращали наступления до конца марта. Он, Сталин, понял так, что это, возможно, желание не только Теддера, но и других военных деятелей союзников. Мы, говорит Сталин, будем продолжать свое наступление, если позволит погода и если дороги будут проходимыми.

ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным.
6 января 1945 года.


ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года.

К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер еще не прибыл в Москву.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам.
7 января 1945 года.


ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

1. Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!

2. Битва на Западе идет не так уж плохо. Весьма возможно, что гунны будут вытеснены из своего выступа с очень тяжелыми потерями. Это битва, которую главным образом ведут американцы; и их войска сражались прекрасно, понеся при этом тяжелые потери.

Мы и американцы бросаем в бой все, что можем. Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как она даст ему уверенность в том, что немцам придется делить свои резервы между нашими двумя пылающими фронтами. В битве на Западе согласно заявлениям генералов, руководящих ею, не будет перерыва.
9 января 1945 года.