Это их худые черти

Anika> Кошерна только лужёная медь

С чрезвычайным усилием воли Штирнер сделал шаг в сторону, сорвал шелковое драпри, накинул его на голову и уцепился руками за металлическую трубу отопления. Тотчас же он почувствовал, как желание выйти на улицу уменьшилось. Посылаемые неведомым врагом электромагнитные токи быстро уходили в землю. Штирнер вздохнул с облегчением.

 

Серокой> И шёлк.

– Брат, – сказал я, – не торопись. Продай мне свой абвер.

– Зачем тебе абвер?

– Здесь очень тяжело дышать. Я задыхаюсь в этой слизи.

– А как же я? Мне тоже будет трудно без абвера.

– Я даю тебе триста марок.

– У меня старый абвер, – сказал гем, – и немного слизи в него попадает. Он порван в двух местах. За триста марок ты сможешь купить себе новый и целый.

– Это ничего. Ты купишь себе новый и целый, а этот отдай мне. Помоги мне, брат, я уже по-настоящему задыхаюсь...

– Хорошо, – сказал он. – Но дай мне ещё пятьдесят марок, потому что я до вечера должен буду ходить голый в этой слизи.

– Пусть будет так, – сказал я.

Я отслюнил бумажки, а гем разделся. Абвер действительно был очень старый, колечки позеленели, поистёрлись, под мышками были солидные прорехи: пот разъел латунь.

– А вонючка в глатце есть? – спросил я.

– Есть.

– Как его звать? – я отстегнул ещё десятку.

– Карузо. При нём два столба. Не спрашивай ни о чём сам – они подойдут и спросят.

– Отлично, брат, – сказал я. – Ну, просто лучше не бывает.

Я натянул абвер, ёжась от кислого прикосновения металла. Рукава были пониже локтя, фартук впереди доходил до середины бёдер, капюшон с тонкой вуалью закрывал лицо, оставляя только рот. Ладно, а прорехи под мышками мы заделаем... и всё. Теперь эти кандидаты в потрошители меня могут бегать со своими пеленгаторами, пока не изойдут на пот и слёзы.

 

"А девочка была в каске. Она засмеялась и убежала. И до сих пор бегает и смеётся..."