Как остановить "утечку мозгов" из России?
// lenta.ru
2009
...
Но конечно, повальная утечка мозгов началась у нас в 90-е годы. Сейчас у меня такое ощущение, что эта утечка остановилась, но тут, я думаю, два фактора. Во-первых, сейчас наукой уже можно заниматься в России и получать за это не такие плохие деньги. То есть люди, у которых есть заряд идеализма, сегодня они могут позволить себе этот идеализм. Когда я уезжал, это был девяносто восьмой год, зарплаты были, ну я уж не знаю, пятьдесят долларов в месяц, это нереально было для существования. Доктора наук продавали стиральный порошок на улице. Я решил уехать. Сейчас времена изменились.
А второй фактор, как ни печально, это то, что в общем кто хотел – уехал. Кто хотел и кто мог. В России немного конкурентноспособных ученых, которые хотят при этом уехать. В России немало хороших ученых, но им, как правило, за шестьдесят.
...
Давайте я один шаг назад сделаю, нарисую вам ситуацию, какой я ее вижу глобально. В нашей науке катастрофа. Но катастрофы бывают разного масштаба. Россия всегда была и всегда будет великой страной до тех пор, пока она существует. Мы - это не Ангола, не Намибия, и до такого уровня мы, наверное, никогда и не скатимся. В мире больше двухсот государств, и Россия даже в свои худшие годы была в числе наиболее благополучных двадцати-тридцати стран. Даже в 90-е годы мы жили уж получше, чем какая-нибудь Ангола или даже Бразилия. Часто Бразилию нам в пример ставят, но, конечно, мы всегда были более благополучны, тут даже не о чем говорить.
Mесто России - в первой тридцатке в худшие годы, а в первой десятке – в лучшие годы. Но штука вот какая. Россия страна очень большая, с очень большим потенциалом, с очень большим количеством богатств и большой территорией. И чтобы удержать эту территорию, России недостаточно быть страной номер тридцать пять. Россия должна быть страной номер один, у нее для этого все есть. Если мы этим шансом не воспользуемся, то рано или поздно мы свою страну потеряем. Ее просто расчленят на кусочки более сильные, более предприимчивые соседи. Чтобы сохранить свои позиции, тем более, чтобы их улучшить, России нужно быть лидером интеллектуальным. Промышленность, экономика, даже военная индустрия, они все завязаны на интеллект. Тут недостаточно качать нефть. Тут нужно шевелить мозгами.
...
Лента.Ру: На ваш взгляд, предпринимает ли государство какие-то меры, чтобы остановить утечку мозгов? И если предпринимает, то насколько они эффективны?
АО: Оно предпринимает меры, они довольно эффективны. Впервые с 90-х годов у нас начали публиковать научную литературу. Переиздали Ландау-Лившица и так далее, появляются гранты для молодых ученых, довольно щедрые. Появляются даже гранты для эмигрировавших ученых, чтобы они проводили несколько месяцев в году в России. Появляются гранты для полного возвращения русских ученых. Эффективны они или нет? Я бы сказал, что довольно эффективны. Но этих мер недостаточно. Эти меры очень робкие. Наш русский человек очень деликатный. Мы всегда хотим все мягко сделать. В данном случае мягкостью мы не победим. Нам нужно заниматься агрессивным возвращением русских ученых с Запада и нам нужно идти дальше. Я считаю, что возвращать только русских ученых с Запада было бы ошибкой. России нужно максимально заинтересовать самых лучших западных, японских, китайских ученых, сделать для них работу в России привлекательной.
Утечку мозгов нельзя скомпенсировать только возвращением русских ученых. Потому что все не вернутся. Я думаю, вернется половина русских ученых, если им дать хорошие условия. Другую половину мы уже никогда не вернем. Чтобы победить в гонке интеллекта в мире, чтобы стать по-настоящему интеллектуальной державой, нам необходимо привлечь все самое лучшее.
Лента.Ру: Как возможно это сделать, если даже наши ученые не остаются?
АО: Для этого нужно хорошенько поработать. Я вам нарисовал довольно мрачную картину русской науки, но я считаю, что будущее у русской науки есть. Если мы начнем над ним работать уже сегодня. Дело вот в чем. Есть несколько мифов, которые бытуют в России, но на Западе эти мифы никого не обманут. Считается, что на Западе ученые живут в масле и в шоколаде. Все живут очень хорошо, все благоустроены. Я вам скажу, это ложь. Считается, что в банковский сектор на выгодные работы ученые идут только в России. Это ложь. Считается, что утечка мозгов существует только в России. Это ложь. Все эти проблемы существуют на Западе почти так же остро, как и в России. Этой слабостью западной научной системы Россия может воспользоваться. Россия может привлечь западных ученых, предоставив им достаточно выгодные условия. Теперь по порядку.
Задали вопрос, существует ли утечка мозгов за пределами России. Сам термин "утечка мозгов" - это перевод с английского brain drain. Это термин, который придумали британцы, потому что из Британии все мозги высосала Америка. Итальянская наука высосана американцами и теми же британцами, и теми же немцами, и швейцарцами до такой степени, что в Италии почти уже не осталось серьезных научных центров. А итальянские ученые правят, например, в физике безраздельно. Огромный brain drain существует в Германии, немцы валом валят в Швейцарию. Французы часто переезжают в Швейцарию. Я уже не говорю про ученых из стран вроде Чехословакии, Польши. Китайские ученые заполнили весь мир, и они хорошие ученые. Так что утечка мозгов существует во всех странах, центрами притяжения этой утечки мозгов являются, пожалуй, Америка номером один, Япония, Швейцария и скандинавские страны. В какой-то степени Германия, Франция и Великобритания.
Кстати, Великобритания дает нам интересный повод для размышлений. Великобритания потеряла огромное число своих ученых, но она же приобрела огромное число иностранных ученых. То есть они в значительной степени отыграли свою утечку мозгов. Это во-первых, а во-вторых, британцы хитрые люди: они дают своим ученым уехать массово, но потом самых успешных ученых они возвращают назад. Я знаю, что сейчас очень активно ученых возвращает Китай. Они не только возвращают китайцев, но привлекают иностранцев. Я читал недавно цифры, на память их не воспроизведу, но порядка шестидесяти процентов нынешних китайских академиков – это репатрианты.
...
Миф номер два: по поводу того, что только в России ученые не устроены, а во всем мире устроены. Большинство ученых в западной системе плохо устроены. Западная научная система очень жесткая. Это система на выживание. Люди начинают работать аспирантами. Аспирант это фактически раб: платят мало, работать нужно много. После аспирантуры становятся младшим научным сотрудником, это так называемый постдок, временная позиция. Вы работаете пару лет, если вы работаете очень хорошо, вам контракт могут продлить еще на пару лет, если вы работаете плохо – все, ваша карьера закончена. Но если вы работаете хорошо, это еще не значит, что у вас все будет благополучно. Вам нужно бороться за место под солнцем. Многие люди в этой борьбе проводят всю жизнь. Очень мало кому достаются профессорские позиции. Но даже когда вам достается профессорская позиция, борьба не заканчивается. Вам дают младшего профессора. Вы должны шесть лет проработать как младший профессор. Добиваясь места под солнцем. Если вы это делаете безуспешно, вам не продляют контракт, и вас увольняют. Но если вы это делаете успешно, тогда вам дают постоянную позицию. Постоянную позицию люди получают, в лучшем случае, в возрасте 35-40 лет. Согласитесь, это достаточно жесткая система, правда?
Мне в этой системе повезло, но как повезло? Ценой бессонных ночей, изнурительной работы, многих трудностей. Система жесткая. Вот если Россия сможет предложить людям какую-то более стабильную систему, в которой человек легче получает постоянную позицию и не вынужден заниматься бюрократической работой, как на Западе ученые, к сожалению, вынуждены, то привлекать ученых с Запада будет реально.
...
По моим оценкам, из всех русских ученых – эмигрировало ведь очень много ученых, десятки тысяч, - но чтобы полностью восстановить нашу науку, вполне будет достаточно вернуть одну или две тысячи наших ученых.
...
Лента.Ру: Но есть ведь другая модель: вроде американских университетов, большинство из них не являются государственными. Это, по сути, общественные организации, которые живут на доходы от эндаумента. И они явно более независимы, чем любой университет, сидящий на бюджетном финансировании. Может, тогда уж лучше в эту сторону двигаться?
АО: Я думаю, что это тоже очень хорошая идея, и эти идеи стоит реализовывать параллельно. Что касается эндаументов или частного капитала для поддержки университетов – тут есть несколько соображений у меня.
Соображение номер один: вот сейчас, во времена финансового кризиса, вот эти самые университеты – частные – терпят бедствие. Тот же Гарвард, тот же Принстон, тот же Йельский университет. У них сейчас эндаумент уменьшился процентов на тридцать из-за финансового кризиса. Если кризис будет продолжаться дальше – эти университеты вообще могут обанкротиться.
Российскому бизнесу доверяют куда меньше, чем американскому. Если вы организуете российский университет на российские частные деньги, то вопрос – будут ли такому университету доверять. Вот есть ли у вас уверенность, что деньги, которые инвестирует русский капитал, завтра не исчезнут?
...
АО: На самом деле, многие из нас (и я в частности) очень хотят работать на благо России и делают это при любой возможности. Мне недавно геологический факультет МГУ присвоил звание адъюнкт-профессора. Я каждый год читаю там лекции – и делаю это бесплатно. И я ставлю адрес МГУ во всех своих публикациях. МГУ получает некую часть признания, цитируемости от моих работ. Хотя, конечно, эти работы выполнены не в МГУ, на Западе.
...
Лента.Ру: Перейдем к вопросам более личным. Первый вопрос из этой группы будет, наверное, не очень вам приятен. Зачитаю: "Как вам удается усидеть на трех стульях? Зачем вы сохраняете пост в МГУ?" Читатель явно подозревает вас в чем-то нехорошем.
АО: Никаких трех стульев нет, я работаю в Америке. В Швейцарском политехническом институте я не работаю с ноября 2008 года. В России моя должность в МГУ является почетной. Это возможность каким-то образом отплатить тот огромный долг, который я ощущаю перед Россией, перед российским образованием. И каким-то образом сохранять связь с Россией. Для меня это очень важно. Я думаю, что большинство эмигрировавших ученых разделяет эту точку зрения.
Лента.Ру: Относительно оставшихся "двух стульев". Вот вы работали и в Европе, и в США. На ваш взгляд – где интереснее работать? И в чем принципиальное отличие научной жизни в Европе и в США?
АО: Отличий очень много. Интересно и там, и там. В Америке более динамично. В Америке больше – по крайней мере, такое ощущение складывается, - перспектив для профессионального и карьерного роста.
В Европе система более застойная, и это, конечно, минус. Но огромным минусом Америки является ее исключительная забюрократизированность. Кстати, это противоречит общепринятому имиджу: считается, что Европа бюрократизирована, а Америка нет. Она быстрая, динамичная, но бюрократия здесь круче, чем в Советском Союзе.
...
АО: Этот проект Федерального института технологий, который я последнее время все больше и больше продвигаю и обдумываю. Об этом я говорил выше. Нужно предложить высокую зарплату…
Лента.Ру: Какую?
АО: Типичная профессорская зарплата в Америке порядка ста двадцати тысяч долларов (хотя вариации велики). Если предложат сто тысяч - вернутся очень многие, и я, вероятно, тоже. Кроме того, нужно предложить хорошие условия жизни. Чтобы был свой дом. Мне не нужен замок, просто нормальный свой дом, за который мне не пришлось бы в кабальное рабство на тридцать лет поступать, который я мог бы купить за год, за два, за три.
Мне не нужно жить в Москве, – кстати, именно этого я не хочу. Я хотел бы, чтобы такого рода институт был бы где-нибудь на Северном Кавказе (sic!!!), где климат, и горы, и море, и жилье недорогое... И отсутствие вот той бюрократии, от которой так страдают в России, и в Америке, между прочим.
...
АО: Радужные перспективы... Я увлекаюсь историей. И из истории я знаю, что Россия наиболее эффективна тогда, когда надо выходить из кризиса. Россия - это страна, которая много раз падала и поднималась. Ее много раз сбивали с ног, но каждый раз она вставала и становилась все выше и сильнее. Сейчас Россия сбита с ног. Она встает. Но надо, чтобы этот процесс пошел в науке. И когда он пойдет, я уверен, что все будет хорошо.
Ну, с бюрократической мягкость по ср. - пока, пожалуй, утопия...