Украина и вокруг.

В то время, как румынские эксперты «в теме» признаются: на саммите не будет принято ни одного практического решения.

Всё, на что может рассчитывать нынешняя молдавская власть – это что добрые дяди-европейцы погладят её по головке, обзовут «историей успеха», приведут в пример «нерадивым» украинцам-белорусам, да и отпустят восвояси, пожелав новых демократических свершений в деле развития гей-парадов.

Конечно, ни правительство Лянкэ, ни парламент Плахотнюка, ни штат прикормленных «аналитиков» признавать подобного не хочет. Им бы всё уповать ан чудо и какие-то ими самими выдуманные особые связи. Но не выходит. Назвал вещи своими именами даже человек, являвшийся одним из негласных идеологов Альянса в последние годы – румынский политолог, румынский ястреб и советник бывшего врио президента Дан Дунгачу. По его словам, максимум, на который может рассчитывать Молдова – парафирование соглашения об ассоциации с ЕС.

Сам Дунгачу и объясняет: парафирование – это признание того, что обе стороны в принципе согласны с текстом потенциального договора, и не более того. Ни о каком фактическом подписании даже речи не идёт. Альянс-3 сделает вид, будто с Европой всё хорошо, еврокомиссары же выставят себя за заботливых родителей. И все разойдутся.

Можно было бы, конечно, пофантазировать, что парафирование соглашения – это только первый шаг, что после него и само подписание договора об ассоциации станет для Молдовы вопросом ближайшего времени. Наверное, такую позицию займёт тот же Лянкэ, который каждый год обещает привести Молдову в ЕС, а затем переносит сроки снова и снова. Но вот тот же Дунгачиу уверен – ничего за этим не последует. Всего одна цитата из его интервью, которая стоит многого: «Есть ряд государств, которые верят, что четкая перспектива присоединения к ЕС нарушила бы сущность «Восточного партнерства», которое было создано для соседей Европы, а не для кандидатов на евроинтеграцию».

 

- Ну, что ж теперь мы будем делать? - сказал Тарас, смотря прямо ему в очи. Но ничего не знал на то сказать Андрий и стоял, утупивши в землю очи. - Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?