Коллективизация, индустриализация СССР и их роль в подготовке к будущей войне…[3]

Однажды мне было предложено овладеть русскими методами работы. Одним из наиболее характерных этих методов был метод самокритики.

Что произошло в нашем случае в "Дирижаблестрое", происходило и в любой другой организации, на предприятиях и в институтах всех видов, в научных лабораториях, магазинах, театрах, ресторанах, госпиталях, химических цехах. Везде проводились собрания под председательством директоров. На этих собраниях свободно и открыто обсуждались служебные дела. Каждый сотрудник подразделения мог задать свой вопрос. Таким образом, даже курьер или ученик, который подметал пол, имел право указывать на ошибки, обсуждать программы, предлагать идеи или новые методы работы. Эти митинги назывались совещаниями или собраниями, и я лично уделял им внимание в очень многих случаях. Они организовывались также и в Управлении Аэрофлота, как правило, по вечерам. Тогда они продолжались до поздней ночи, прерываясь только неизбежным чаем, который обычно передавался по кругу, а его закусывали ржаным хлебом с маслом и икрой.

Нельзя сказать, что эта система обходилась без падений со стула заснувших. В "Дирижаблестрое" эти сессии самокритики проводились почти каждый день. И они продолжались долгое время, потому что почти каждый сотрудник, а иногда и действительно все, вмешивались, даже когда у них не было что сказать по существу. Целью собрания являлась почти всегда проверка результатов выполнения специальной части работы или особого исследования, проведенного той или иной группой инженеров.

...

Однако легко представить, как в моем собственном техническом поле деятельности я был часто нетерпим к системе критики такого рода. Она противоречила обычаям тех стран, в которых имеется хорошо развитая техническая организация. Там обычно выбирается такой руководитель фирмы или института, которому при всех обстоятельствах предоставляется право свободы рук, то есть принятия самостоятельных решений. Конечно, все делается в пределах лимитов его контракта, с полной ответственностью за решение задачи, поставленной перед ним.

Даже когда регулирование обуславливает, что суждение специальных консультантов будет принято во внимание, всегда это подразумевает наличие реальной возможности и соответствие с определенными правилами. Систему недисциплинированной, почти любительской критики, распространенной на каждодневную работу, мы находили совершенно бесполезной и на деле создающей лишь бессмысленные затруднения.

Но, возможно, это не подходит к положению в России. В то время основа промышленности там была еще в процессе формирования. Таким образом, эта система неметодической критики (чем, по существу, и являлась самокритика) была, тем не менее, в условиях, преобладающих в России, наилучшим средством для развития в данный период времени. Критицизм в этом случае, даже чрезмерный и дезорганизованный, давал более компетентным людям шанс на выдвижение вперед. Он помогал центральным правительственным органам контролировать активность руководителей-коммунистов, назначенных для управления различными организациями. Этот контроль, который был необходим, давал возможность в то время подобрать достаточное число опытных и надежных руководителей. По-моему, однако, когда основа промышленности уже будет создана, то будет благоразумно заменить эту систему критицизма на такую, которая была бы рациональной и эффективной для самого производства.

 

Социалистический путь индустриализации страны,
требовавший развития крупной, в первую очередь тяжелой
промышленности — средств производства — собственными
силами страны, определял большую народнохозяйственную
потребность в металле и высокую оценку для него. В силу
этого вложения средств в черную металлургию в период
индустриализации были не только необходимыми, но при
правильном экономическом анализе оказались бы и весьма
эффективными, и рентабельными, вопреки тому, что калькуляция,
исходившая из существовавших в то время не соответствующих
обстановке цен, показывала «их нерентабельность.

Только имея в виду решение о коллективизации сельского
хозяйства, можно было предвидеть, что в 1931—1933 гг.
резко возрастет потребность в тракторах и других
сельскохозяйственных машинах. В результате этого при расчете они
должны были бы получить высокую народнохозяйственную
оценку, а потому и вложения, сделанные в 1928—1930 гг. в
тракторные заводы и заводы сельскохозяйственного
машиностроения, и по расчету оказались бы весьма эффективны.

 

Особенности индустриализации в плановой экономике: сравнение Советского Союза и Соединенных Штатов. История России.

Просмотров: 23625 Источник: Evsey Domar. Special features of industrialization in planned economies: a comparison between the Soviet Union and the United States / Capitalism, socialism, and serfdom. Cambridge University Press, 2008. p.143-175 //  statehistory.ru

 

Таблица 9.3 предназначена не для проверки каких-либо гипотез, она приведена, чтобы предоставить общую информацию. Но даже здесь мы замечаем относительно ровный характер развития американской экономики, и яркие контрасты у Советов. Темп роста национального продукта и промышленной продукции у них определенно впечатляет, как сам по себе, так и в сравнении с тем, что демонстрировала Америка. Годовой рост национального продукта на 5.2 процента в период "эффективных лет" с 1928 по 1955 годы, и 8.0 процента роста промышленного производства редко достигался или превышался в любой другой стране. И было бы вполне обоснованно вычитать не четыре года из периода 1928-55 годов, учитывая Вторую мировую войну, а восемь (так как довоенные уровни производства были достигнуты только в конце 1940-х и начале 1950-х годов), что еще более увеличило бы показатели роста.14 В противоположность этому, сельское хозяйство до 1950 года имело невысокие показатели, и достигнутые им рекорды за 1928-58 годы вряд ли можно считать вдохновляющими. Не очень стоит, мягко говоря, гордиться и потреблением на душу населения. Мы теперь можем видеть ту цену, которую пришлось заплатить за быстрый прирост основного капитала. Если показатели роста национального продукта на душу населения все еще остаются впечатляющими, то показатели на одного работающего впечатляют намного меньше. Здесь преимущество Советов над американской производительностью невелико (и почти полностью исчезает в следующей таблице). Все это преимущество было создано после 1950 года. Похоже на то, что быстрый рост промышленного производства у Советов перед Второй мировой войной был достигнут не столько благодаря "прогрессу в экономике", сколько за счет увеличения вложений. Такое ощущение усиливается данными в таблице 9.4. Здесь мы видим, что рост национального продукта на одного работающего, скорректированный для учета времени работы вне сельского хозяйства, до 1950 года в Советском Союзе был ниже, чем в Соединенных Штатах. Кроме того, [b]заслуживающий уважения показатель среднего роста в 2.4 процента в "эффективные годы" 1928-58, был создан быстрым подъемом после 1950 года]. Даже отличные показатели Советов в 1950-58 годах, значительно превосходящие Америку, имеют такой же порядок величины, как в Германии и Японии.15

 

Поведение фондоотдачи у Советов (показателя, обратного к отношению капитал-продукция), которое демонстрируется во второй строке Таблицы 9.4, заметно отличается от поведения соответствующих американских показателей. В каждый период, за исключением 1940-50 (который вряд ли следует рассматривать) фондоотдача падала даже в "золотые годы" 1950-58. Американская картина зависит, до определенной степени, от используемых источников. Например, Kendrick обнаружил рост фондоотдачи (в частном секторе внутренней экономики) в каждом отрезке времени, который он изучал в периоде с 1899 по 1953 годы. Согласно Кузнецу, фондоотдача падала с 1869-70 примерно до 1919 года (в зависимости от того, какой из нескольких предложенных им вариантов выбрать), и росла после этого (за исключением великого недоиспользования капитала во время депрессии 1930-х годов). Ниже приводится его объяснение этого феномена:

... Высокое значение отношения капитала к продукции (обратное к фондоотдаче), скорее всего, может быть обнаружено на ранних стадиях роста, когда экстенсивное развитие идет с высокой скоростью, и наращивается заранее, обгоняя текущие потребности. В таких отраслях относительный рост выпуска продукции чаще происходит с большой скоростью, и именно в таких отраслях, при равных других условиях, отношения капитала к выпущенной продукции, чаще снижается наиболее резко.16

 

Советский опыт может очень хорошо согласовываться с объяснениями, которые привел Кузнец, но немного удивляет то, что вместо того, чтобы начинать расти, фондоотдача с 1950 года падала. Возможно, высокие показатели прироста капитала привели к чувствительному снижению прибыли на капитал, хотя в снижении прибыли на вложенный капитал нет ничего плохого (это наиболее любимый закон в традиционных экономиках), по крайней мере, до определенной степени. Похоже, что средняя фондоотдача в других странах имела за последние годы величину одного порядка. Советский Союз должен был начать с высокой производительности и постепенно более или менее снизится до существующего уровня Америки.17 Было бы весьма поучительно понаблюдать за будущим развитием.

Из нескольких составляющих прироста основного капитала Советов, больше всего озадачивает поведение материально-производственных запасов. Обычно представляется, что советская экономика, всегда несущаяся на всех парах, постоянно испытывает недостаток таких запасов. Тем не менее, доля материальных запасов в приросте основного капитала в 1955 году (в ценах 1937 года) составляла 13.2 процента, что намного выше соответствующего показателя для Америки (в ценах 1929 года), составившего в 1946-1950 годах 7.0 процентов. Хотя нужно отметить, что в предшествующие периоды эта доля в экономике Америки была выше.18 Более важным является отношение запаса материалов к валовому национальному продукту. В 1958 году у Советов это отношение составляло около 40 процентов, против 30 процентов в Соединенных Штатах.19 Это достаточно странно, так как Советский Союз относительно богаче по запасам. Но еще более удивительны эти же соотношения в торговле. В оптовой торговле в 1960 году они почти одинаковы в обеих странах. Но в розничной торговле запасы Советского Союза соответствовали 85 дням продаж, в то время как Америке удавалось удерживать их на уровне 36 дней (в предположении 26-дневного месяца). Более того, у Советов это соотношение увеличилось с 40 дней в 1937 году, хотя и имело место небольшое снижение с 92 дней в 1959 году.20 Поскольку советская торговля является одним из наиболее запущенных секторов экономики, можно только удивляться этим значительным запасам.

 

С другой стороны, распределение валовых инвестиций основного капитала в двух странах в 1950-59 годах в ценах 1955 года, приведенное в Таблице 9.7, показывает, что доля инвестиций, которые Америка выделяла на жилищное строительство, не сильно превышает долю Советов. Но, видимо, наше удивление можно легко объяснить: будучи под сильным впечатлением от неадекватности жилищного строительства Советов, мы просто забыли о том, что вся экономика страны имела относительно небольшой капитал.

 

Но мы снова задаемся вопросом, какой метод, или какая комбинация методов способствует более быстрому росту экономики в целом? Эта наиболее волнующая аналитическая проблема пока еще не решена полностью, однако несколько предварительных замечаний могут быть высказаны на основе экономической теории.37 Кажется разумным ожидать, что оптимальная частота изменения моделей выпускаемого оборудования и новых его типов должна изменяться прямо пропорционально размерам рынка машин и оплаты рабочих, использующих их. При этом она должна изменяться обратно пропорционально росту выгоды (или другой меры дефицита капитала) и компенсации инженерно-технического персонала. Если это так, то недостаточно развитая страна, где испытывается дефицит капитала и технического персонала, если она вообще производит машины и оборудование, должна следовать вначале первому методу, а затем постепенно подмешивать к нему все увеличивающиеся дозы второго метода. В начальный период мы можем быть свидетелями относительно быстрого прогресса в машиностроении по сравнению с остальной экономикой станы. В более поздние периоды это различие будет постепенно снижаться, хотя и нет причин ожидать однородного прогресса во всех отраслях на любой стадии развития страны. Наше изучение верхней части Таблицы 9.10 показывает именно такую схему в Советском Союзе: производительность труда росла быстрее, чем в других отраслях в период с 1928 по 1940 годы, но затем опустилась до средней, или даже ниже средней в 1950-55 годы. Для Соединенных Штатов, очевидно, больше подходил второй метод, как видно из данных о производительности, которые приводит Kendrick. То есть, каждая экономика, похоже, шла верным, хотя и отличающимся от другой экономики, курсом. Из всего множества умозрительных выводов, сделанных в настоящей статье, последнее вытекает из еще не решенной аналитической задачи, и опирается на шаткое эмпирическое основание. Оно является наиболее неопределенным выводом.