О политической подоплёке напряжённости форумных отношений

В один из первых приездов в знаменитую 3 отдельную Бригаду спецназ (в интернете о ней есть информация) моим глазам предстала небольшая сценка, особо меня не удивившая, но несколько не соответствующая той гармонии, свойственной трудовым будням соединения. От КПП в сторону внутренних построек следовал какой-то здоровый краснопогонник в сопровождении прапорщика, видимо прибывшие из другого гарнизона. Как любой офицер, окончивший училище и имеющий опыт общения с личным составом, я сразу понял, что это дембель, который забил на всё и всех (до приказа оставалось меньше месяца). Выражение его лица напоминало высокомерие столичного кренделя, прибывшего на деревенскую танцплощадку, а по сему презрительно оглядывающих местных аборигенов. Меня это позабавило: таких пижонов в армии не особо любят и я бы не советовал никому вести себя таким образом. Возможно, этот эпизод и прошёл бы незамеченным, если бы на следующий день я не увидел этого же бойца, отрабатывающего строевые приёмы с оружием (в качестве которого была обычная метла) под командованием конвоира. Происходило это не на плацу (спецназ не позволит позорить столь святое для него место), а на территории караульного городка, где и находилась гауптвахта. То усердие, которое демонстрировал этот дембель, выполнявший строевые приёмы, напрочь разрушило моё мнение, что для подготовки солдат роты почётного караула требуется длительное время. Намеченным глазом я сразу определил, что уже через месяц таких занятий его можно выпускать к посту № 1 страны, немного откорректировав улыбку и радость на его сияющем лице, свидетельствующих о получаемом удовольствии. Впоследствии я видел этого орла метущим плац так добросовестно, что после его работ можно было чистым подворотничком оценивать качество уборки. Если бы «духи», которых он гнобил несколько суток назад, видели это, то не то, что гладить – он бы и масла по «дедовской» норме никогда не получил бы.
Конечно, столь разительные перемены человеческой личности меня несколько озадачили: я никогда бы не поверил, что гауптвахта за одни сутки способна изменить человека, если бы сам это не видел. Пришлось обратиться за разъяснением к бригадным офицерам, и они мне поведали историю знаменитой гауптвахты этого соединения. Ничего интересного собой она не представляла (две – три камеры), но дух царившей в ней был известен всей 2 Гвардейской танковой армии и пользовался заслуженным авторитетом среди командиров, как дивизионного звена, так и ниже (бригада стояла недалеко от штаба армии). Лучшего средства перевоспитания различных отморозков, у которых впереди маячил дисбат (а доводить до этого никто из начальников не желает), чем эта губа, не существовало. Скажу больше: попасть в это заведение можно было только в том случае, если командир имел личные дружеские отношения с комбригом и периодически оказывал ему различные знаки внимания в виде стройматериалов, запчастей и прочих мелочей, без которых не обходится военный быт. Но даже это не гарантировало желаемый результат: комбриг В.М. считал святым боевую подготовку разведчиков, а отвлекать по пустякам трёх человек в караул дополнительно, считал глупостью. Да и в роте спецназ найти этих трёх человек дополнительно большая проблема – знатоки подтвердят. Но иногда, когда провинившийся спецназовец загремит на нары, комбриг великодушно позволял своим друзьям заполнить вакантные места камер особо отличившимся армейцам. Как впоследствии выяснилось, в дивизиях существовала даже очередь на отправку провинившихся и только самые отъявленные нарушители могли быть удостоены этой высокой чести. Слава этого заведения была настолько велика, что одна угроза отправить на губу в знаменитую бригаду, заставляла присмиреть казарменных выпивох и дебоширов. По крайней мере, те последние метров четыреста, которые они могли вразвалочку пройти до караульного помещения, оставались у них навсегда светлыми воспоминаниями о прежней жизни. Дальше они становились другими людьми, осознавшими святую обязанность честно служить Родине, как того и требует присяга. Причем ни срок службы, ни габариты, ни род войск для процесса перевоспитания роли не играли. Все выходили с единственной мыслью – больше туда никогда не попадать и насколько я понял, дважды там никто не сидел.
Для упавших в обморок правозащитников-демократов сообщаю, что ни одного побоя, или следов насилия на теле арестованных медиками бригады не зарегистрировано, как и жалоб на содержание в камерах. Прокурорских проверок по заявлениям отбывших наказание так же не проводилось, как и не было самих заявлений. Я могу лишь догадываться, что происходило с арестованными, но точно утверждать не буду, так как достоверной информацией не располагаю. Видимо в целях воспитательной работы они использовали методики сбора разведданных или, возможно, арестованные, сами добровольно решив пройти ускоренный курс спецназовской подготовки и понимая, что без строгой дисциплины это невозможно, становились на путь праведный. Впрочем, не исключаю задушевных бесед и изучение наследия марксизма–ленинизма, так благотворно влияющих на заблудшие души. Оговорюсь сразу – офицеры и прапорщики бригады в процессе перевоспитания участия не принимали, но регулярные проверки караула всеми должностными лицами проводились, о чём свидетельствовали соответствующие записи (сам проверял). Об эффективности воспитательной работы я говорить не могу – лучше меня это сделает тот, кто там побывал и встал на путь исправления. Но, уверен, что благодаря этой губе, многие изменили своё мировоззрение, что впоследствии уберегло их от более тяжёлых жизненных испытаний.
Касаясь личного состава бригады, можно сказать, что он редко туда попадал по причине того изматывающего ритма боевой учёбы, который существовал в то время. У физически изможденных людей не остаётся времени на всякие глупости, и добраться до подушки было заветной мечтой любого бойца.

 

«Если я, еврей, рассказываю анекдот про евреев – то это юмор. А если кто-то другой, не еврей, рассказывает анекдоты про евреев – то это называется антисемитизм». (В.Соловьёв ведущий программы «К барьеру» 13.11.08)