Парусный флот

Шарпнесс. Англия. 15.06.2015 г

"Товарищ"

немец

УПС "ДУНАЙ" у брекватера Одесского порта в 1960 г. Кадры из кинофильма киностудии им. Довженко "Спасите наши души" (1960 г, режиссер-постановщик Алексей Мишурин). По парусному вооружению - корабль, бывший итальянский "Cristoforo Colombo" (верфь Castellamarе, 1928). Передан СССР по репарациям.
На заднем плане виден пх "Экватор".

Оманец

Штандарт

Вот такая яхта (бригантина) "Почайна" сейчас отстаивается в Одессе. Киевской приписки.

Выложу сюда презанятную, на мой взгляд, историю, почерпнутую из одной аглицкой книжки. Случай сам по себе достаточно необычен, никогда дотоле я про такое не слышал. Я показывал рассказ другим незаурядным кораблезнатцам, но и для них она оказалась незнакомой.
Если эта история не вызовет у трудящихся острого отвращения, могу положить еще пару-тройку других, еще более страшных, из той же книги. Вот, в общем.

---

Корабль, проглоченный пещерой

Хотя туман и рассеялся, и показалось тяжелое, покрытое тучами небо, ночь на 13 мая 1866 года оставалась очень темной. Вильям Лафлин, осторожный капитан трехмачтового 179-футового барка «Генерал Грант», приписанного к Бостону, с тревогой заметил неожиданно показавшуюся впереди землю. Это был первый рейс его корабля. Шел девятый день пути от австралийского порта Мельбурн, барку предстояло долгое возвращение назад в Лондон. На борту находились 33 члена экипажа, в большинстве своем британцы, и 50 пассажиров, включая сюда 6 женщин и 20 детей. Некоторые из пассажиров третьего класса были эмигранты, возвращавшиеся домой после многолетних поисков золота в австралийской глуши. Пояса их были набиты намытой на приисках добычей. Сам корабль нес в трюмах ценный груз шерсти и кож, и, кроме того, золотые слитки стоимостью в десять тысяч фунтов.

Миновав Бассов пролив, неспокойную полосу воды между Австралией и Тасманией, капитан Вильям Лафлин проложил курс между группой скал Снейрс, что лежат в пятидесяти милях к зюйд-весту от новозеландского острова Стюарт, и Оклендскими островами, расположенными в 144 милях дальше к югу. Это был обычный маршрут для парусников, идущих к мысу Горн; путь считался безопасным для любого корабля, в случае если его штурмана могли точно определять место судна. Но тем капитанам, которые позволяли страху перед скалами овладевать собой, Снейрс представлялись опасностью непомерно огромной. Суда, стараясь избежать рифов, отклонялись слишком далеко к Оклендским островам, и во второй половине девятнадцатого века как минимум одиннадцать кораблей разбились у их безлюдных берегов.

Дувшего от норд-веста легкого бриза едва хватало, чтобы наполнить тяжелые льняные паруса и поддерживать управляемость судна, шедшего левым галсом. Завидев землю, чрезмерно осторожный капитан Лафлин счел, что они зашли слишком далеко на юг. Здесь он допустил вторую ошибку. Он приказал лечь в фордевинд и двигаться на юго-восток при слабом попутном ветре, поскольку капитан был уверен, что видит перед собой мыс Северо-Западный на острове Окленд. Такой курс должен был вывести судно южнее, в безопасные воды. Однако, вскоре вдали показалась длинная линия крутых неприветливых скал. Это был остров Разочарования, лежащий в пяти милях от северо-западной стороны острова Окленд, а вовсе не Северо-Западный мыс. И теперь корабль шел прямо на остров. Всех матросов свистали на палубу брасопить реи к повороту на правый галс в отчаянной попытке отвести «Генерал Грант» от берега, но теперь ветер переменился на западный, увлекая барк к огромным, как башни, скалам. Огромное судно пыталось отойти от берега, борясь с течением, неумолимо несшим его на рифы, и теперь всем был ясно слышен рев разбивающихся о камни волн. Шум прибоя заставил некоторых пассажиров вылезти из своих теплых коек и подняться на палубу с вопросами к встревоженной команде.

Примерно в полночь ветер совсем стих, корабль медленно раскачивался на волнах, паруса бессильно обвисли на рангоуте. Уже в отчаянии, капитан Лафлин приказал бросать лот мерять глубину под килем, но лот дна не достал. Даже если там и не было бы так глубоко, то все равно было уже поздно: согласно бытовавшей морской практике, на океанских переходах якоря отклепывали и укладывали на палубу полубака, а якорные цепи хранили в цепном ящике внизу. Делалось это для того, чтобы избежать постоянных ударов висящего якоря о корпус в неспокойных водах вокруг мыса Горн. Нужно было иметь в запасе шесть часов времени, чтобы вновь вооружить якоря.

Час спустя нависающие скалы были уже так близко, что звук отдаваемых на палубе «Генерала Гранта» команд отражался от них эхом и возвращался назад, как бы насмехаясь над людьми. Капитан Лафлин не мог сделать ничего, кроме как расхаживать по палубе, «насвистывая» ветер, в то время как пассажиры и команда стояли вдоль фальшборотов, тихо переговариваясь, а стюарды загружали шлюпки провиантом. Давящая тишина то и дело прерывалась плеском лота, входящего в воду в бесполезных попытках достичь дна, как вдруг раздался крик помощника капитана Бартоломью Брауна: «Десять сажен!» И в то же мгновение все услышали резкий удар – утлегарем откололо выступ скалы. 180-футовый «Генерал Грант» оттолкнуло от скалы, как пружину; он прошел назад примерно полмили, пока снова не ударился о стену, повредив себе руль и расщепив бизань-гик, обломки которого упали на палубу и сломали два ребра рулевому. Теперь корабль оказался между двумя нависшими над ним скалами, каждая в несколько сот футов высотой. Корпус спружинил еще раз, и судно развернулось носом к берегу и начало дрейфовать в глубокую вулканическую пещеру, котрая поглотила барк целиком, как бутылка маленький кораблик. Темнота стала непроницаемой, никто не мог разглядеть, что происходило на другом конце корабля. Пассажиры кричали в страхе перед неизвестностью, и отзвуки их голосов, отражаясь от стен, казалось, издевались над ними. Корабль все продолжал двигаться вперед, и его мачты начали цеплять потолок пещеры, сбивая землю и булыжники, которые падали на палубу, убив и ранив несколько пассажиров и членов экипажа.

Капитан Лафлин хранил спокойствие. Он приказал зажечь и повесить по бортам масляные лампы. В их неверном свете всем стало понятно, что корабль оказался, как в ловушке, в огромном, покрытом илом каменном гроте, длиной примерно 750 футов, 150 шириной и 180 футов в высоту. Каждая новая волна, входившая в пещеру, толкала судно вперед, пока оно не застряло в сходящихся стенах пещеры.

До утра нужно было продержаться еще пять часов, а пока капитан Лафлин приказал спустить шлюпки и готовиться к завозу якорей, чтобы попытаться с рассветом отверповать корабль из пещеры. Но пока волны наката беспрестанно поднимали и опускали судно; фок-мачта переломилась надвое и рухнула на палубу, вскоре за ней последовала крюйс-брам-стеньга, обломки которой пробили палубу юта и ранили несколько пассажиров, искавших убежища в кают-компании.

С рассветом два корабельных баркаса вышли из пещеры и бросили верпы перед входом. Но дно было скалистое, забрать не удалось, и когда якоря начали выхаживать на шпилях, судно так и не сдвинулось с места. Ветер теперь посвежел и развел крупную волну. Лафлин отдал распоряжения спускать шлюпку – тяжелое и долгое дело, поскольку у шлюпок не было своих шлюпбалок, и требовалось сперва вооружить сей-тали. Когда все было готово к спуску, огромная волна ворвалась в грот и подняла судно на десять футов, из-за чего грот-мачта с бешеной силой ударилась о подволок пещеры и раскололась надвое. Корабельный плотник доложил, что вода уже заполняет трюм – цапфа шпора разбила обшивку днища. Услышав это, пассажиры запаниковали и полезли в шлюпку, хотя она все еще стояла на рострах. Сей-тали не понадобились, так как судно начало тонуть, и вскоре волны, перекатывавшиеся через палубу, подняли шлюпку с ростров.

«Генерал Грант» погружался; капитан Лафлин спокойно стоял на юте, наблюдая за гибелью большей части своего экипажа. Сорок человек, из которых только шестеро были моряками, набились в спасательную шлюпку. Они разобрали весла и принялись грести прочь из грота, но на самом выходе огромная накатная волна накрыла их и перевернула. Два оставшихся баркаса подобрали шестерых уцелевших, и теперь им предстояло тяжелое испытание - пройти в шести милях от берега к острову Разочарования, поскольку на протяжении тридцати миль в скалах острова Окленд не было ни единой бухты, где они могли бы сойти на берег.

Пятнадцать выживших из восьмидесяти трех, находившихся на борту, провели две ночи на нeбольшом, всего пять квадратных миль, острове Разочарования. Затем они прошли на шлюпках вдоль восточной стороны острова Окленд, где нашлась, наконец, бухта, в которой можно было сойти на берег. Приближалась середина антарктической зимы, и поиски укрытия и пропитания стали вопросом выживания. В отличие от бесплодного скалистого западного берега Окленда, пронизываемого преобладающими здесь западными штормами, восточный берег покрыт пышной растительностью; здесь уцелевшие люди смогли развести огонь и жить, питаясь жареным тюленьим мясом. Они построили хижину из обломков кораблей, потерпевших в этих местах крушение, и провели здесь следующие полгода, охотясь на тюленей и альбатросов, собирая ракушки и изготовляя одежду из тюленьих шкур. Дважды они видели вдали проходящие корабли, разжигали большие костры, чтобы привлечь их внимание, но все было бесполезно. Из кусков дерева они делали маленькие кораблики, прикрепляли к ним для плавучести свиные и козьи пузыри, снабжали жестяными парусами, нацарапывали на «палубе» название их погибшего корабля и дату крушения, и отправляли кораблики по течению, надеясь, что они кому-нибудь попадутся на глаза. Потом они наткнулись на шалаш, известный как Хижина Масгрейва, построенный на берегу капитаном Масгрейвом с разбившегося в этих же местах в 1864 году китобойца «Графтон». В строении обнаружилось достаточное количество ткани для изготовления комплекта парусов. Их установили на один из баркасов, и помощник капитана Бартоломью Браун с тремя матросами отправились в двухсотмильное плавание за помощью на остров Стюарт. Они отчалили 22 января 1867 года, и больше их никогда не видели.

Наконец, 21 ноября 1867 года, китобойец бриг «Амхерст» бросил якорь на острове, в бухте Росса; выжившие, одетые в невероятные лохмотья, вышли к паруснику на втором своем баркасе.

Из восьмидесяти трех пассажиров и членов команды «Генерала Гранта» уцелели только девять мужчин и одна женщина; их доставили в Блафф-Харбор, что в Новой Зеландии, 19 января 1868 года.

Herzogin Cecilie

Марселя странные...

Не знаю кто

Арчибальд Рассел и Понапе

Корабль БОХР США Northland, начало 20-го века

Под примитивными парусами 20 м гавайское каноэ Hokule пересечет океаны. С собой нет компаса и секстана, и даже айфона. Путешествие начнется в июне в NYC/

Выложу еще одну правдивую и страшную историю про поножовщину на паруснике
А то лежит у меня уже год, пропадает втуне.

---

"Фрэнк Н. Тейер", приписанный к Нью-Йорку корабль с прямым парусным вооружением, вышел из Манилы с грузом пеньки в первую неделю ноября 1885 года. Матросский кубрик на судне был своего рода "плавильным котлом" моряков разных национальностей, в числе которых были и два филиппинца. Оба они служили раньше на пароходах и ничего не смыслили в парусах. Капитан "Тейера" Роберт Кларк был вынужден зачислить их в команду, поскольку для рейса требовалось 22 матроса.

Полное незнание филиппинцами парусного дела раскрылось немедленно по выходе корабля из порта. Они не разбирались ни в названиях парусов, ни в снастях стоячего и бегучего такелажа; выполнение команд с такими помощниками становилось откровенно утомительным. Хлипкое телосложение филиппинцев также стало притчей во языцех, один матрос-европеец окрестил их "одна цветущая крысиная сила". Они также не могли стоять на руле; офицеры зачислили одного из них в вахту правого борта, а другого - в вахту левого, и использовали их в качестве слуг. Рядовые члены команды держали их за мальчиков на побегушках. Один из матросов, немец крепкого сложения, заставил "угольщиков", как презрительно называли филиппинцев, поменяться с ним койками, так как его собственная намокла от течи в палубе. Отдавая ему койку, филиппинец пробормотал на своем языке какое-то ругательство. Немец потребовал, чтобы тот объяснил ему смысл сказанного. Узнав, что его обозвали "квадратноголовым", он избил филиппинца.

Спустя несколько дней второй филиппинский матрос, стоя на руле, увел корабль с курса; второй помощник Дэвис запретил ему впредь вообще появляться на юте у штурвала. "Все, на что ты годишься - это мыть клетки для кур и свинарники", сказал Дэвис. Азиат выхватил нож, на что штурман добавил: "Еще раз увижу тебя с ножом, сотру твою черную морду о палубу, внял?"

Никто из команды, кроме кока-китайца по имени А-Сай, не обратил внимания на вертикальный шрам на лице у одного из филиппинцев, что, как выяснилось позднее, было свидетельством его уголовного прошлого.

Несмотря на неопытность этих двух принятых с парохода матросов, "Фрэнк Н. Тейер" удачно пересек Индийский океан, обогнул Мыс Доброй Надежды, вышел в Южную Атлантику и двинулся на север. Вскоре удалось поймать зюйд-остовые "торговые ветра", и, обрасопив реи на фордевинд, корабль двинулся к острову Святой Елены, где капитан Кларк, возивший с собой на корабле своих жену и ребенка, намеревался запастись свежей провизией.

Ночью 2 января 1886 года "Фрэнк Н. Тейер" находился примерно в семистах милях к юго-востоку от Святой Елены, делая 10 узлов под всеми парусами. Моряки вахты правого борта, пользуясь перерывом в работе, лежали на одеялах на палубе, наслаждаясь полной луной и теплым ветром. В этот момент ко второму помощнику приблизились оба филиппинца, один из них попросил о помощи, сказавшись больным, дескать, у него были "нелады с животом". Дэвис ответил, что ящик с медикаментами находится в капитанской каюте, и он не собирается будить начальство из-за какой-то боли в животе. В это мгновение оба филиппинца выхватили ножи и набросились на штурмана. Дэвис сумел, шатаясь, пройти по палубе и спуститься в каютный коридор. Он добрался до каюты капитана, и, ударив несколько раз кулаком в дверь, рухнул на палубу у порога.

Капитан Кларк пришел в ужас, увидев тело второго помощника у своего порога; прямо в пижаме он устремился на палубу. Едва он показался под тентом у выхода из каютного коридора, кто-то схватил его за горло и ударил ножом в плечо. Капитан Кларк слыл "крепким орешком"; отбиваясь голыми руками, он сумел проскочить обратно, получив при этом ножевые раны в голову, лицо и тело. Слабея от потери крови, отважный капитан крепко сжал нападавшего в объятиях; он не отпускал его, хотя сам едва стоял на ногах. Вместе они ввалились в каютный коридор, где капитан потерял сознание.

Решив, что Кларк стал их второй жертвой, оба филиппинца вернулись на уже почти пустую палубу. Они ранили старшего помощника Холмса; матросы втащили его в свой кубрик, после чего забаррикадировали дверь изнутри. Жена капитана, вынужденная впервые в жизни воспользоваться его "Медицинским справочником", обработала раны мужа, в том числе и глубокий порез сразу под ребрами, из которого высовывалась нижняя легочная доля. Она наложила тугую антисептическую повязку; как впоследствии сказал осматривавший капитана врач, даже он сам не смог бы сделать это лучше. Тут они оба услышали, как кто-то бродит в главной кают-компании. Капитан Кларк вооружился револьвером и открыл дверь каюты. Оказалось, что матрос-норвежец по имени Хендриксон искал в кают-компании убежища.

Узнав, что мятеж устроили только два человека, капитан почувствовал облегчение. Однако, не будучи уверенным, что Хендриксон не является одним из бунтовщиков, он на всякий случай не разрешил ему спрятаться у себя, но позволил вместо этого укрыться в ванной комнате для офицеров. Вскоре после этого жена капитана Кларка заметила, что световой люк их каюты медленно поднимается, пропустив вниз луч лунного света. В его отблеске они заметили босую ногу; Кларк поднял револьвер и выстрелил. Бунтовщик захлопнул люк, изрыгая каскад проклятий. Через некоторое время Кларк и его жена услышали на палубе вскрик рулевого - его зарезали, подтащили к фальшборту и выкинули в море.

Теперь двое убийц завладели кораблем. Проблема была в том, что они не умели им управлять, а те, кто умел, заперлись внизу, спасая свои жизни. Тогда они продолжили резню; вытащив из каюты плотника, они убили его, а тело выкинули за борт. Затем они нашли кока; он прятался в угольном ящике у себя на камбузе. Его они пощадили, так как, во-первых, они проголодались, а во-вторых, потому, что он был китаец. А-Сай приготовил им еду, а мятежники заставили его вступить к ним в шайку. Тут они раскрыли ему свой план. Они намеревались перебить всю команду, побросать трупы за борт, затем пробить дыру в одной из шлюпок и также бросить ее в море. Затем как-нибудь добраться до порта, где рассказать всем, что, мол, на судне случился мятеж, они, дескать, смогли спрятаться, а бунтари покинули корабль. Филиппинцы были уверены, что смогут претендовать на премию за спасение судна, что, конечно, было заблуждением.

В воскресенье 3 января, примерно в пять часов утра, когда корабль находился во власти мятежников уже двадцать девять часов, все услышали крики их четвертой жертвы; человек прятался в ящике для парусов. Бандиты выволокли его на палубу, убили и выбросили за борт. После того, как старший помощник Холмс умер в носовом кубрике от полученных ранений, скрывавшиеся там матросы решили разделаться с мятежниками. Вооружившись нагелями, свайками и разным инструментом, люди разом высыпали на палубу. Их было по шесть или семь человек на каждого бандита, но тут сыграло роль их уголовное прошлое. В результате стычки четверо нападавших лежали на палубе раненые, а один был убит; филиппинцы перерезали ему горло. Уцелевшие бросились обратно в кубрик и снова заперлись изнутри. Один из моряков по имени Уиллис, не успел добежать до убежища и принялся взбираться на мачту. Филиппинцы были плохими моряками, но тут они выказали неожиданную сноровку в карабканьи по снастям; оба они пустились следом за своей жертвой, в ужасе лезшей все выше и выше. На фор-бом-брам-рее матрос нашел блок со штертом; его использовали для привязывания паруса к рее, но после работы не спустили вниз на палубу. Моряк решил пустить его в дело в качестве булавы. Он раскачивал его, стараясь попасть в головы бандитам, что заставило-таки их отказаться от дальнейшего преследования и спуститься на палубу.

День тянулся в ожидании; корабль, лежавший в бакштаг, качало на волне. Половину парусов изорвало в клочья, другая половина громко хлопала на ветру. Филиппинцы забаррикадировали вход в полубак еще и снаружи на тот случай, если команда решится еще на одну вылазку. Они приделали свои ножи к концам отпорных крючьев и снова направились на ют, рассчитывая заколоть ими, как копьями, капитана сквозь световой люк каюты, и таким образом добыть его револьверы. Капитан Кларк отогнал их выстрелами, и тогда бандиты забаррикадировали его каюту снаружи.

Весь следующий день капитан пытался отлежаться и вернуть себе силы. Он впустил Хендриксона к себе и после беглого допроса дал ему второй револьвер. Хендриксон, воружившись пожарным топором, выбил забарикадированную филиппинцами дверь; услышав грохот, те бросились на ют и поспели туда как раз к тому мгновению, когда Кларк и Хердриксон выскочили наружу. Тусклый блеск револьверов заставил их замедлить шаги. Капитан выстрелил одному из них прямо в грудь. Тот упал, но тут же поднялся, подошел к фальшборту и вцепился в рубаху Кларка. Теперь выстрелили оба револьвера, и бандит, перевалившись через планширь, упал в море головой вниз. Второй филиппинец тут же куда-то исчез.

С торжествующим криком спустился с мачты Уиллис, и А-Сай, вооружившись мясницким ножом, присоединился к охоте за оставшимся мятежником. Освободив из кубрика команду, капитан Кларк приказал вязать новые паруса, брасопить реи, и возвращаться на курс к острову Святой Елены. Сам же он с отрядом матросов принялся обыскивать корабль в поисках второго филиппинца. Никто и не подумал, что в качестве убежища бунтовщику служил главный трюм, пока команда не увидела струйки дыма, закручивавшиеся над виндзейлем. "Эта поганая крыса подожгла корабль!", вскрикнул кто-то из моряков. Люди построились в цепочку и принялись заливать тлеющую пеньку водой из ведер.

Вскоре уцелевший убийца выскочил из трюма, задыхаясь от дыма и судорожно хватая ртом воздух. Хендриксон, стоявший наготове у люка, дважды выстрелил в него, а остальные набросились на филиппинца, осыпая его ударами. Каким-то чудом тот ухитрился вывернуться, подбежал к фальшборту и, спрыгнув в море, поплыл прочь. Хендриксон, перезарядил револьвер и выпалил весь барабан, целясь в голову плывущего; остальные члены команды кидались в беглеца кусками угля. Вскоре он остался далеко за кормой. Но и сам корабль был обречен. Языки пламени показались уже над трюмом, и капитан Кларк понял, что борьба с пожаром бессмысленна. Он приказал лечь в дрейф и сносить в шлюпку провиант. Шлюпка с семнадцатью выжившими оттолкнулась от борта корабля, покрытого вздувшимися от жара пузырями смолы, но оставалась поблизости в надежде, что дым от пылающего парусника привлечет внимание какого-нибудь проходящего мимо судна. Однако вскоре после захода солнца мачты и реи обрушились, и корабль, вздыбив форштевень к небу, с громким шипящим звуком скользнул вниз в волны.

Ориентируясь по звездам, капитан Кларк через семь дней и ночей сумел привести шлюпку к острову Святой Елены. К этому времени у него и других раненых членов команды уже начался жар, время от времени они проваливались в бред.

Все они полностью поправили свое здоровье в госпитале еще до того, как американский консул изыскал возможность отправить их на родину.

Учебное парусное судно (УПС) «Паллада» отправляется в 132-й рейс на 35 суток по акватории Японского моря. Как сообщает пресс-служба Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета, парусник выйдет из порта приписки Владивосток 10 ноября 2015 года, посетит порт Пусан (Южная Корея) и вернется 15 декабря.