-
![[image]](https://www.balancer.ru/cache/images/forums/logos/1101/128x128-crop/1101551-metamg220sd.jpg)
Политическое устройство Германии
Теги:
Balancer
Меня тут как-то заинтересовало, почему при офигенно низкой популярности Меркель и ХДС в Германии как-то не видно, чтобы они беспокоились о «завтрашних» выборах.
Оказывается, там интересная система выбора главы государства. Насколько я её осилил понять
ФРГ поделена на 299 избирательных округов. Которые прямым народным голосованием большинством голосов выбирают 299 депутатов в Бундестаг. Плюс столько же выбирается в многомандатных избирательных округах по земельным партийным спискам. Сверх «штатных» 299+299 = 598 депутатов ещё включается несколько «бонусных» депутатов от крупных округов.
Так вот, эти 600+ депутатов плюс представители земельных парламентов организуют федеральное собрание, которое большинством голосов выбирают Президента ФРГ. Вот честное слово, я даже не слышал, что сейчас президент ФРГ — Йоахим Гаук.
Президент исполняет практически исключительно представительские функции. Ездит в зарубежные поездки, подписывает законы (но не составляет)... И, главное — выдвигает кандидатуру федерального канцлера, которую потом и утверждает Бундестаг.
Канцлер же и является уже фактической главной государства.
То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
Оказывается, там интересная система выбора главы государства. Насколько я её осилил понять
ФРГ поделена на 299 избирательных округов. Которые прямым народным голосованием большинством голосов выбирают 299 депутатов в Бундестаг. Плюс столько же выбирается в многомандатных избирательных округах по земельным партийным спискам. Сверх «штатных» 299+299 = 598 депутатов ещё включается несколько «бонусных» депутатов от крупных округов.
Так вот, эти 600+ депутатов плюс представители земельных парламентов организуют федеральное собрание, которое большинством голосов выбирают Президента ФРГ. Вот честное слово, я даже не слышал, что сейчас президент ФРГ — Йоахим Гаук.
Президент исполняет практически исключительно представительские функции. Ездит в зарубежные поездки, подписывает законы (но не составляет)... И, главное — выдвигает кандидатуру федерального канцлера, которую потом и утверждает Бундестаг.
Канцлер же и является уже фактической главной государства.
То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
инфо
инструменты
Александр Леонов
Balancer> Меня тут как-то заинтересовало, почему при офигенно низкой популярности Меркель и ХДС в Германии как-то не видно, чтобы они беспокоились о «завтрашних» выборах.
И эти люди! И эти люди нам запрещают ковыряться в носу?)))
И эти люди! И эти люди нам запрещают ковыряться в носу?)))
MixedSensor
Balancer> Оказывается, там интересная система выбора главы государства. Насколько я её осилил понять
Если упрощенно, то народ "выбирает" канцлера (да фактически и президента) посредством выбора определенной партии, которая уже перед выборами объявляет кто ее кандидат. Т.е. народ идет голосовать одновременно и за программу партии и за определенного кандидата в канцлеры - лицо этой партии. Так как большинство людей программу, как правило, не читают, выборы партии являются фактически выборами определенного кандидата. К примеру, идя на выборы и желая видеть Меркель канцлером, человек голосует за ее партию - ХДС. Канцлером становится кандидат партии (коалиции) победившей на выборах, т.е. партии (коалиции) с бОльшим количеством голосов в Бундестаге (парламенте).
Balancer> И, главное — выдвигает кандидатуру федерального канцлера, которую потом и утверждает Бундестаг.
Это просто формальность. Ситуация в парламенте к этому моменту уже ясна. Выборы президента и выборы канцлера - фактически независимые процессы. Кстати, выборы канцлера (т.е. парламента) и выборы президента не происходят одновременно. Парламент выбирают на 4 года, президента - на 5.
Balancer> То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
В случае с канцлером это не так, смотри выше.
Если упрощенно, то народ "выбирает" канцлера (да фактически и президента) посредством выбора определенной партии, которая уже перед выборами объявляет кто ее кандидат. Т.е. народ идет голосовать одновременно и за программу партии и за определенного кандидата в канцлеры - лицо этой партии. Так как большинство людей программу, как правило, не читают, выборы партии являются фактически выборами определенного кандидата. К примеру, идя на выборы и желая видеть Меркель канцлером, человек голосует за ее партию - ХДС. Канцлером становится кандидат партии (коалиции) победившей на выборах, т.е. партии (коалиции) с бОльшим количеством голосов в Бундестаге (парламенте).
Balancer> И, главное — выдвигает кандидатуру федерального канцлера, которую потом и утверждает Бундестаг.
Это просто формальность. Ситуация в парламенте к этому моменту уже ясна. Выборы президента и выборы канцлера - фактически независимые процессы. Кстати, выборы канцлера (т.е. парламента) и выборы президента не происходят одновременно. Парламент выбирают на 4 года, президента - на 5.
Balancer> То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
В случае с канцлером это не так, смотри выше.
vector3D
Balancer> Меня тут как-то заинтересовало, почему при офигенно низкой популярности Меркель и ХДС в Германии как-то не видно, чтобы они беспокоились о «завтрашних» выборах.
Признаюсь честно, для меня это - новость.
Balancer> Президент исполняет практически исключительно представительские функции. Ездит в зарубежные поездки, подписывает законы (но не составляет)...
Он также может и отклонить подписание.
Balancer> Канцлер же и является уже фактической главной государства.
Главенство весьма относительно в условиях парламентской республики.
В правительстве учавствуют сейчас 2 партии.
Balancer> То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
Про это тебе уже написали. К чему я бы добавил, что Германия это вообще-то федеративная республика. Этот факт сужает реальные полномочия канцлера ещё раз. А избранные правительства федеральных земель, это ещё один канал влияния избирателей.
Признаюсь честно, для меня это - новость.
Balancer> Президент исполняет практически исключительно представительские функции. Ездит в зарубежные поездки, подписывает законы (но не составляет)...
Он также может и отклонить подписание.
Balancer> Канцлер же и является уже фактической главной государства.
Главенство весьма относительно в условиях парламентской республики.
В правительстве учавствуют сейчас 2 партии.
Balancer> То есть, фактически, между выражением мнения народа и выбором канцлера столько прослоек, что это мнение довольно слабо коррелирует с выбором главы государства.
Про это тебе уже написали. К чему я бы добавил, что Германия это вообще-то федеративная республика. Этот факт сужает реальные полномочия канцлера ещё раз. А избранные правительства федеральных земель, это ещё один канал влияния избирателей.
Fakir
Наткнулся на ЖЖ историка-германиста. Очень любопытно, рекомендую.
Шесть тезисов о ранней ФРГ
Существует несколько устойчивых мифов, связанных со становлением послевоенной ФРГ. Наиболее распространенные из них:
- В 1945 году поражение заставило всех немцев до единого образумиться, отвернуться от нацизма и стать образцовыми демократами.
- Демократию в Западной Германии построили западные державы, именно они насильно перевоспитали всех западных немцев и заставили их вести себя прилично.
- В ФРГ сначала разобрались со своим прошлым, проработали и осудили его, и только благодаря этому смогли построить устойчивое демократическое государство.
На самом деле все было немного не так. А как? Если пространно и подробно, то придется писать книгу. Поэтому ограничусь несколькими тезисами.
1. Никакого «часа ноль» в 1945 году для немецкого общества не существовало. Гитлер продолжал пользоваться посмертной популярностью, значительная часть общества и спустя несколько лет после поражения считала довоенный Третий рейх лучшим временем в германской истории. В 1950-60-е годы в ФРГ было достаточно много людей, не желавших ничего знать ни о какой вине, ответственности и далее по списку. Эти люди искренне считали, что вермахт выполнял благородную миссию по защите Германии от большевизма, а лагеря смерти – придуманный победителями фейк. «Вечно вчерашние» не составляли большинства, но к ним примыкала значительная масса немцев, скептически относившихся к демократии.
2. После наказания главных преступников денацификация осуществлялась спустя рукава, и многие люди с весьма коричневым прошлым занимали важные посты в государственном аппарате, армии, бизнесе. Правда, они в большинстве своем совершенно не пытались возрождать Третий рейх. Новая система успешно интегрировала большинство из них. Вероятно, эта интеграция стала в свою очередь одной из важных предпосылок стабильности ранней ФРГ.
3. Влияние держав-победительниц на процессы денацификации и построения демократического государства было серьезным, но ограниченным и недостаточным для успеха этих процессов. После очень короткого периода прямого управления оккупационные администрации делегировали все больше властных полномочий новой немецкой элите. Деятельное участие в формировании последней было, кстати, едва ли не самым важным вкладом победителей в создание нового государства. Именно эта элита, ядро которой составили фигуры, находившихся в деятельной или пассивной оппозиции Третьему рейху, и создала Западную Германию. Политическая система ФРГ держалась не на американских штыках. Если бы значительное число западных немцев отвергло новый режим, победители мало что смогли бы с этим поделать. Вопрос о том, могут ли оккупационные власти построить по своей прихоти желательную им политическую систему и – самое главное – сделать ее стабильной, можно рассмотреть на примере Афганистана.
4. Реально разбираться со своим прошлым западные немцы начали ближе к концу 1960-х годов, когда повзрослело новое поколение, многие запятнанные фигуры сошли со сцены, а ФРГ уже представляла собой достаточно успешную и стабильную систему, которой не грозила судьба Веймара. Процесс преодоления прошлого при этом затянулся на десятилетия – даже спустя полвека после войны тема военных преступлений вермахта оставалась весьма болезненной и вызывала жаркие споры.
5. Главным фактором стабильности ранней ФРГ являлось знаменитое «немецкое экономическое чудо». Граждане стали всем сердцем поддерживать новую систему тогда, когда почувствовали реальные улучшения в своей собственной жизни. Часто говорят, что победители поступили весьма мудро, не наказывая западных немцев материально, а помогая им как можно скорее восстановиться. На самом деле, эта стратегия была продиктована в первую очередь не исторической мудростью, а развитием Холодной войны в Европе. В ситуации острого противостояния с соцблоком западным державам была нужна сильная и успешная ФРГ как восточный бастион западного мира, нужна была западногерманская армия и промышленный потенциал. Вопрос наказания немцев по этой же причине быстро стал неактуален.
6. И напоследок: мы все ругаем телевизор, и есть за что. Однако в 1950-60-е годы именно телевидение стало, по некоторым данным, очень важным инструментом идеологического перевоспитания западных немцев. Вопрос, таким образом, не в телевизоре, а в том, кто, как и зачем его использует.
Только ближе к концу столетия на официальном уровне началось сперва аккуратное, а потом все более уверенное осуждение вермахта в целом. Этот процесс не был ни стремительным, ни бесконфликтным. В 1982 году был издан «Указ о традиции», в котором среди прочего значилось, что эпоха Третьего рейха не является частью традиции западногерманских вооруженных сил; документ вызвал ожесточенные споры в армии и политическом руководстве. Не менее ожесточенные споры в обществе спровоцировала в середине девяностых передвижная выставка, посвященная преступлениям вермахта на Восточном фронте. С мифом «солдаты честно воевали, а преступления совершали СС» многие немцы расставались с большой неохотой. Наконец, только на рубеже веков, когда подавляющее большинство непосредственных участников Второй мировой войны уже ушли в мир иной, в Германии приступили к полному уничтожению (вроде переименования казарм и воинских частей) всякой позитивной памяти о вермахте и его представителях, не входивших в Сопротивление.
Таким образом, на однозначное осуждение вооруженных сил, участвовавших в преступной войне, потребовались десятилетия и смена поколения (а то и двух). Однако, прежде чем делать из этой истории какие-либо далеко идущие выводы, нужно вспомнить одну важную вещь. В ходе Второй мировой в вермахт была мобилизована добрая половина мужского населения Германии. Гитлеру удалось непосредственно замарать участием в агрессивной войне миллионы и миллионы людей. Львиная их доля явно была не согласна считать себя преступниками по факту военной службы, а многие вполне себе гордились своим фронтовым прошлым. При таком масштабе проблемы перед политической элитой ФРГ фактически стояла дилемма: полное торжество справедливости или внутренняя стабильность республики? Как важна последняя и чем может обернуться ее отсутствие, все хорошо помнили по печальной и на тот момент еще недавней «веймарской» истории. Поэтому был сделан однозначный выбор в пользу второго варианта. Именно это массовое участие немцев в войне и стало главной причиной того, что процесс «преодоления прошлого» применительно к вооруженным силам занял в ФРГ столь длительное время.
Шесть тезисов о ранней ФРГ
Существует несколько устойчивых мифов, связанных со становлением послевоенной ФРГ. Наиболее распространенные из них:
- В 1945 году поражение заставило всех немцев до единого образумиться, отвернуться от нацизма и стать образцовыми демократами.
- Демократию в Западной Германии построили западные державы, именно они насильно перевоспитали всех западных немцев и заставили их вести себя прилично.
- В ФРГ сначала разобрались со своим прошлым, проработали и осудили его, и только благодаря этому смогли построить устойчивое демократическое государство.
На самом деле все было немного не так. А как? Если пространно и подробно, то придется писать книгу. Поэтому ограничусь несколькими тезисами.
1. Никакого «часа ноль» в 1945 году для немецкого общества не существовало. Гитлер продолжал пользоваться посмертной популярностью, значительная часть общества и спустя несколько лет после поражения считала довоенный Третий рейх лучшим временем в германской истории. В 1950-60-е годы в ФРГ было достаточно много людей, не желавших ничего знать ни о какой вине, ответственности и далее по списку. Эти люди искренне считали, что вермахт выполнял благородную миссию по защите Германии от большевизма, а лагеря смерти – придуманный победителями фейк. «Вечно вчерашние» не составляли большинства, но к ним примыкала значительная масса немцев, скептически относившихся к демократии.
2. После наказания главных преступников денацификация осуществлялась спустя рукава, и многие люди с весьма коричневым прошлым занимали важные посты в государственном аппарате, армии, бизнесе. Правда, они в большинстве своем совершенно не пытались возрождать Третий рейх. Новая система успешно интегрировала большинство из них. Вероятно, эта интеграция стала в свою очередь одной из важных предпосылок стабильности ранней ФРГ.
3. Влияние держав-победительниц на процессы денацификации и построения демократического государства было серьезным, но ограниченным и недостаточным для успеха этих процессов. После очень короткого периода прямого управления оккупационные администрации делегировали все больше властных полномочий новой немецкой элите. Деятельное участие в формировании последней было, кстати, едва ли не самым важным вкладом победителей в создание нового государства. Именно эта элита, ядро которой составили фигуры, находившихся в деятельной или пассивной оппозиции Третьему рейху, и создала Западную Германию. Политическая система ФРГ держалась не на американских штыках. Если бы значительное число западных немцев отвергло новый режим, победители мало что смогли бы с этим поделать. Вопрос о том, могут ли оккупационные власти построить по своей прихоти желательную им политическую систему и – самое главное – сделать ее стабильной, можно рассмотреть на примере Афганистана.
4. Реально разбираться со своим прошлым западные немцы начали ближе к концу 1960-х годов, когда повзрослело новое поколение, многие запятнанные фигуры сошли со сцены, а ФРГ уже представляла собой достаточно успешную и стабильную систему, которой не грозила судьба Веймара. Процесс преодоления прошлого при этом затянулся на десятилетия – даже спустя полвека после войны тема военных преступлений вермахта оставалась весьма болезненной и вызывала жаркие споры.
5. Главным фактором стабильности ранней ФРГ являлось знаменитое «немецкое экономическое чудо». Граждане стали всем сердцем поддерживать новую систему тогда, когда почувствовали реальные улучшения в своей собственной жизни. Часто говорят, что победители поступили весьма мудро, не наказывая западных немцев материально, а помогая им как можно скорее восстановиться. На самом деле, эта стратегия была продиктована в первую очередь не исторической мудростью, а развитием Холодной войны в Европе. В ситуации острого противостояния с соцблоком западным державам была нужна сильная и успешная ФРГ как восточный бастион западного мира, нужна была западногерманская армия и промышленный потенциал. Вопрос наказания немцев по этой же причине быстро стал неактуален.
6. И напоследок: мы все ругаем телевизор, и есть за что. Однако в 1950-60-е годы именно телевидение стало, по некоторым данным, очень важным инструментом идеологического перевоспитания западных немцев. Вопрос, таким образом, не в телевизоре, а в том, кто, как и зачем его использует.
Два Д из четырех
О принципе «четырех Д», который приняли победители для послевоенной Германии, знает практически каждый образованный человек. Но вот с тем, чтобы перечислить эти четыре Д, возникают трудности даже у студентов-историков. Единственное, что вспоминают сразу и безошибочно – это денацификация.
И действительно, денацификация – самая широко разрекламированная и эмоционально привлекательная составляющая послевоенного переустройства. Она воплощает в себе идею справедливости и возмездия. Именно на нее часто обращают основное внимание, с сожалением констатируя, что послевоенная денацификация быстро выдохлась и осуществлялась в значительной степени спустя рукава.
Здесь надо в первую очередь отметить, что денацификация не сводилась (как часто считают) к наказанию преступников, а включала в себя такие элементы, как отмену нацистских законов, переработку школьных программ и т.п. Эти менее яркие, но не менее важные задачи были в общем и целом успешно выполнены.
Но главное - ключевой среди четырех Д являлась не денацификация, а демократизация. Денацификация по своей сути была обращена в прошлое и сама по себе совершенно не гарантировала, что Германия не уйдет на новый круг. Между тем, ключевая задача заключалась в том, чтобы немцы не только не смогли, но и не захотели еще раз устроить ад вокруг себя. Именно это, а не восстановление справедливости было безусловным приоритетом. И успешное решение этой задачи обеспечило в конечном счете успех всего остального.
Это сообщение редактировалось 31.10.2022 в 00:39
однакож после ВМВ немцы оставили все военные награды, полученные в годы третьего рейха, только денацифицировали их - убрали свастику и не парились сильно
Прикреплённые файлы:
Это сообщение редактировалось 01.11.2022 в 13:36
A.I.> однакож после ВМВ немцы оставили все военные награды, полученные в годы третьего рейха, только денацифицировали их - убрали свастику и не парились сильно
Так см. ссылку выше - в ФРГ до 80-х вермахт в целом считался вполне рукопожатным, это потом начали чуть-чуть... хотя может быть, еще более потом снова стали откручивать обратно, кто их знает.
Так см. ссылку выше - в ФРГ до 80-х вермахт в целом считался вполне рукопожатным, это потом начали чуть-чуть... хотя может быть, еще более потом снова стали откручивать обратно, кто их знает.
Ожидания и реальность
В завершающей фазе Второй мировой войны в стане победителей было распространено представление о том, что когда на немцев посыплются бомбы и станет нечего есть, они осознают, что это происходит из-за поддержки ими преступного режима, и раскаются. По факту, когда на немцев посыпались бомбы, а потом… // navlasov.livejournal.comОжидания и реальность
В завершающей фазе Второй мировой войны в стане победителей было распространено представление о том, что когда на немцев посыплются бомбы и станет нечего есть, они осознают, что это происходит из-за поддержки ими преступного режима, и раскаются.
По факту, когда на немцев посыпались бомбы, а потом стало нечего есть, большинство из них осознавали только то, что сверху летят бомбы и очень голодно. Обвиняли же в основном тех, кто непосредственно кидал бомбы, и тех, при ком было особенно голодно (то есть оккупационные власти после окончания войны). Все. Ни к каким дальнейшим логическим операциям это не приводило.
Элиты Гитлера после разгрома
На рубеже веков немцы засучили рукава и начали-таки капитально раскапывать свое неприятное прошлое. Самое время: основная масса тех, кто служил Третьему рейху, уже сошла в могилу. Да, вскоре выяснилось, что далеко не все готовы узнать и признать правду о коричневом прошлом своих любимых дедушек.… // navlasov.livejournal.comЭлиты Гитлера после разгрома
На рубеже веков немцы засучили рукава и начали-таки капитально раскапывать свое неприятное прошлое. Самое время: основная масса тех, кто служил Третьему рейху, уже сошла в могилу. Да, вскоре выяснилось, что далеко не все готовы узнать и признать правду о коричневом прошлом своих любимых дедушек. Но, как говорится, процесс пошел.
Среди прочего на германском «первом канале» (ARD) показали многосерийный документальный фильм – «Элиты Гитлера после 1945 года» - о тех соучастниках нацистских преступлений, которые отлично нашли себя в послевоенной ФРГ и даже продолжили успешную карьеру. Каждая серия была посвящена определенной профессиональной группе: журналисты, предприниматели, врачи, юристы, офицеры… Фильм стал популярным, и вскоре материал был представлен в виде одноименной книги (Hitlers Eliten nach 1945. 2003) под редакцией известного историка, исследователя эпохи национал-социализма Норберта Фрая.
В предисловии к книге другой известный историк, Томас Фишер, писал: «И сегодня, спустя шесть десятилетий, нас еще возмущает тот факт, что не несколько сотен, а несколько сотен тысяч представителей профессиональных элит, ответственных за преступления против права и человечности, получили после 1945 года свой «второй шанс»: большинство в ФРГ, немногие в ГДР (…). Пугающей является и живучесть некоторых легенд, запущенных в обращение профессиональными элитами еще во время первых процессов над национал-социалистами: к примеру, утверждение о том, что маленькая клика фанатичных партийных лидеров правила народом при помощи СС и гестапо, а функциональные элиты были вынуждены беспомощно исполнять ее приказы. Такие прозрачные отговорки были предназначены для того, чтобы снять с себя ответственность, обосновать свои новые карьеры и избежать проработки прошлого».
Возмущение, о котором говорит Фишер, разумеется, вполне понятное и оправданное. Но мы должны задаться вопросом о том, почему молодое западногерманское государство проводило такую политику, глядя в прошлое сотен тысяч, даже миллионов недавних нацистов не просто сквозь пальцы, а «широко закрытыми глазами» ©. И ответ на него станет понятнее, если мы бросим взгляд на возможные альтернативы.
Национал-социалисты на протяжении своего недолгого правления стремились вовлечь в свою деятельность в той или иной степени все активное население. Например, если человек добивался каких-то успехов в своей профессиональной сфере, у него начинали настоятельно требовать вступать в партию, грозя в противном случае неприятностями. Многие, конечно, вступали в соответствующие структуры добровольно. В результате соучастие стало по-настоящему массовым. Несколько миллионов членов партии, несколько миллионов членов околопартийных организаций, миллионы солдат и офицеров вермахта…
Поэтому покарать всех соучастников в индивидуальном порядке было физически невозможно. Уже довольно простое массовое анкетирование, проведенное оккупационными властями после войны с целью денацификации, оказалось технически почти неосуществимым – слишком большой объем работы. Организовать же за короткий срок миллионы судебных процессов и вовсе было ненаучной фантастикой. Другой вариант – коллективное наказание: к примеру, скопом поразить всех замазанных в правах. Это с неизбежностью привело бы к двум последствиям. Во-первых, возник бы острый дефицит квалифицированных специалистов – и не только судей и учителей, но и, например, врачей, которых за полгода на кратких курсах не подготовишь. Именно поэтому многих профессионалов, уволенных оккупационными властями сразу после 1945 года, тем же самым оккупационным властям пришлось буквально через пару лет возвращать на свои должности. Во-вторых, миллионы «пораженных в правах» образовали бы своего рода параллельное общество, по понятным причинам крайне негативно относящееся к новой власти. Думаю, не нужно объяснять, что ни к какому «раскаянию, перевоспитанию и осознанию» такие меры не привели бы, совсем наоборот. Излишне также говорить о том, как существование такого параллельного общества сказалось бы на политической стабильности молодой западногерманской республики. А как раз эта стабильность и была ключевой целью тех, кто создавал ФРГ; именно поэтому Аденауэр и его соратники проводили политику интеграции, а не политику наказания.
Зашли ли они в этой политике дальше, чем следовало бы? Да, вполне возможно. Но легко ли было в той реальной ситуации найти идеальный баланс между наказанием и интеграцией? Особенно в такой сложной системе, как общество, где тысячи людей всеми средствами скрывали информацию о своем прошлом, а один освобожденный от ответственности немедленно начинал помогать своим бывшим соратникам выйти сухими из воды? Такая задача была бы по плечу лишь некой сверхъестественной, всезнающей и всемогущей силе.
«Но даже если многие представители старых элит вскоре опять приобрели власть и влияние, - продолжает Фишер, - их позиция стала потенциально уязвимой. Похоронить политическую и моральную ответственность за преступления национал-социалистического государства не удалось. Несмотря на коллективное замалчивание и затушевывание, надежда на «большое забвение» не оправдалась. Напротив: чем больше эпоха национал-социализма становилась историей, тем длиннее становились тени прошлого. Они раз за разом настигали тех, кто не первых порах считал себя в безопасности».
Немцы между концом и началом
- Внучек, что ты делаешь?! С едой играть нельзя! Кушай больше, а то не вырастешь большим! Сейчас я тебе положу добавки! - Бабушка, но я больше не хочу… - Ешь, я тебе сказала! Ох уж эта молодежь, разбаловали вас родители… Они не понимают, как они хорошо живут, незаслуженно хорошо! Мы вот в наше… // navlasov.livejournal.comНемцы между концом и началом
- Внучек, что ты делаешь?! С едой играть нельзя! Кушай больше, а то не вырастешь большим! Сейчас я тебе положу добавки!
- Бабушка, но я больше не хочу…
- Ешь, я тебе сказала! Ох уж эта молодежь, разбаловали вас родители… Они не понимают, как они хорошо живут, незаслуженно хорошо! Мы вот в наше время…
Вы думаете, этот диалог из нашего советского детства? А вот и нет: такое сплошь и рядом можно было слышать в ФРГ конца прошлого века – от бабушек и дедушек, переживших в молодости голодные послевоенные годы. Они до конца жизни относились к еде со священным трепетом, не представляли себе настоящий праздник без обильного застолья, а детей и внуков стремились в первую очередь накормить как минимум до отвала. И, разумеется, попрекали молодежь тем, что она незаслуженно хорошо живет. Бытие определяет сознание, как говорили классики – в похожих ситуациях формируются похожие взгляды и привычки.
Германия послевоенных лет – главная тема недавно опубликованной книги немецкого публициста Вольфганга Бреннера «Между концом и началом» (Brenner W. Zwischen Ende und Anfang: Nachkriegsjahre in Deutschland. 2016). Она легко написана и рассчитана на массового читателя, однако в основе лежит кропотливая работа с источниками и исследовательской литературой, позволяющая реконструировать германскую реальность второй половины сороковых. Как всегда, основные идеи я постараюсь сформулировать в виде нескольких коротких тезисов.
1. Окончание войны не стало для немцев концом трудностей. В течение еще двух лет ситуация, как минимум в западных оккупационных зонах, неуклонно ухудшалась – не было еды и топлива, стояли заводы, миллионы людей ютились в лагерях временного размещения. Низшей точкой стала так называемая «голодная зима» 1946-1947 годов, когда люди, не имевшие доступа к черному рынку, начали в самом прямом смысле умирать от голода (в психиатрической больнице Дюссельдорфа от недоедания скончались 160 из 700 пациентов). К весне 1947 года оккупационным властям стало ясно, что если так пойдет дальше, неизбежна масштабная катастрофа, эпидемии и бунты. После этого постепенно стартовали программы восстановления западногерманской экономики.
2. Эти два послевоенных года стали самым тяжелым временем и в сознании многих немцев. И многие из этих многих винили в происходящем победителей. В 1946-1947 годах на фоне ухудшавшегося положения начинались волнения: в Руре рабочие препятствовали демонтажу предприятий, в Брауншвейге английских солдат забросали камнями. Распространялось представление о том, что оккупационные власти хотят сжить немцев со свету.
3. На самом деле, оккупационные власти на первых порах толком не знали, чего они хотят, и не понимали, что делать. Планы раздела Германии оказались достаточно быстро отброшены – по мнению компетентных специалистов, это только помешало бы построению демократического общества. Американцы считали, что «переучивание» (re-education) немцев станет долгим процессом. Однако первые попытки «переучивания» зачастую оказывались неудачными: школьная реформа провалилась, фильмы о концлагерях вызывали не раскаяние, а отторжение, голливудское кино часто воспринималось немецкой аудиторией не так, как рассчитывали американцы… Только постепенно стало ясно, что, как говорил Брехт, «сначала появляется жратва, потом мораль».
4. Попытка оккупационных властей убрать со сцены деятелей культуры, активно сотрудничавших с нацистами, оказалась неудачной. Деятели с честными глазами утверждали, что никогда не интересовались политикой, а простые немцы требовали вернуть любимых исполнителей.
5. Весьма противоречивыми оказались и результаты кампании по отстранению от работы недавних нацистов, занимавших должности, требующие определенной квалификации. В течение первого послевоенного года во всех оккупационных зонах были уволены сотни тысяч человек: учителей, чиновников, судей, технических специалистов… В итоге местами в школах осталась пятая часть от необходимых по штату педагогов. Спустя всего несколько лет уволенные смогли вернуться на свои места. В результате в Баварии в начале пятидесятых 60% судей являлись бывшими нацистами. Аденауэр открыто заявил, что в обществе не должно быть деления на «запятнанных» и «незапятнанных». Естественно, такого рода заявления подрывали эффективность официального осуждения нацизма в глазах общества.
6. Неправда, что в пятидесятые немцы не любили вспоминать недавнее прошлое; вспоминали много и охотно, рассказывая о своих собственных страданиях (но, разумеется, не о коллективной ответственности). Позицию по отношению к нацистским преступлениям Бреннер обозначает как «коллективное равнодушие».
7. Для немецкого общества первого послевоенного десятилетия была в целом характерна политическая пассивность (как пишет Бреннер, «микс из недоверия, скрытности, эгоизма и жалости к себе»). Большинство не испытывало никакого интереса к политике и хотело только, чтобы их оставили в покое. Именно поэтому лозунг Аденауэра «Никаких экспериментов!» вызывал широкое одобрение.
8. В послевоенном обществе была широко распространена ксенофобия, причем как «чужаки» воспринимались не только иностранцы, но и соотечественники из других регионов. В Баварии беженцев с востока умудрялись обвинять одновременно и в том, что они все пруссаки и потому главные нацисты, и в том, что они наполовину славяне, а значит, не настоящие немцы. В любом случае, говорили баварцы, эти с востока сами виноваты во всех своих бедах. Окончательно интегрироваться «вынужденным переселенцам» помог возникший в пятидесятые дефицит рабочей силы.
9. К 1948 году для западных держав-победительниц вопрос «наказания» окончательно перестал играть значимую роль. На первый план вышла необходимость не допустить распространения коммунизма, запустить экономику и создать новое западногерманское государство. Аденауэр смог прекрасно воспользоваться этой ситуацией, обеспечив себе широкое пространство для маневра и сумев добиться принятия многих своих требований. Как пишет Бреннер, «к счастью для немцев, их страна была велика и находилась в центре Европы».
Copyright © Balancer 1997..2023
Создано 08.05.2016
Связь с владельцами и администрацией сайта: anonisimov@gmail.com, rwasp1957@yandex.ru и admin@balancer.ru.
Создано 08.05.2016
Связь с владельцами и администрацией сайта: anonisimov@gmail.com, rwasp1957@yandex.ru и admin@balancer.ru.
