vuir:
Ясно. Опять Веремеев. Вот ведь как запутал мозги народу. Это не ликбез, это пример полного непонимания кинетики реактора (а уж какие перлы про конструкцию реактора ).
Комментировал я это уже неоднократно. Может после этой заметки будет понятнее роль ксенона?
Да, нехорошо это он. Но чес идет потом, когда речь заходит о "трагических ошибках" в его понимании. Первая же часть, где освещались наиболее общие вопросы, изложена довольно обстоятельно и на доступном языке (к тому же с картинками!), что, собственно, и подкупило.
Тем не менее, не погорячились ли вы с утверждением о том, что йодная яма практически никакого влияния не оказывает? Ведь не зря же понятие "прохождение йодной ямы" фигурирует в Регламенте? Значит все же появляются особенности?
Теперь, после знакомства с материалами, попробую сформулировать свое видение причин аварии.
На мой взгляд, основным фактором явилось то, что персонал так или иначе допустил снижение ОЗР ниже минимально допустимых 15 ст.
Ведь только при этом условии возникает положительная реактивность от "концевого эффекта", о чем ясно сказано в Докладе, на который я давал ссылку.
Отмазка в том духе, что "никто этого значения не видел", вряд ли катит. Чтобы увидеть, надо захотеть посмотреть, после чего проделать некоторые действия. Это везде так: чтобы увидеть дорожный знак, надо повернуть голову, чтобы узнать время, надо поднять руку и посмотреть на часы. Другое дело, что значение распечатывалось на бумаге в другом помещении - здесь явный абсурд. Странно, что на протяжении стольких лет эксплуатации никто не обращал на этот аспект внимания.
Тем не менее сама принципиальная возможность узнать текущее значение ОЗР была, пусть и с задержкой в 5 мин
Вспоминается ваша фраза в том духе, что с какого перепугу персонал вообще должен был заинтересоваться этим значением? Есть мнение, что основания для этого имелись. По словам самого же Дятлова на суде, в момент около часа ночи 26 апреля ОЗР составлял
"то ли 18, то ли 19 стержней". Т.е. до минимума оставалось рукой подать. А ведь уже после этого оператор на пару с автоматикой начали интенсивно выводить оставшиеся стержни, чтобы скомпенсировать уменьшение реактивности после включения пары ГЦН. В результате процесс устаканился. Ведь должна же была кому то в голову прийти мысль о том, что после интенсивного выдергивания стержней их должно было остаться явно меньше ОЗР, т.к. то начала этого выдергивания превышение было всего в 3-4 стержня! Поэтому далее, перед тем, как снижать расход пит. воды,
надо было обязательно проверить текущее значение ОЗР Ведь было понятно, что это снижение приведет к повышенному парообразованию, при этом персонал знал, что на 200МВт "паровой эффект" положительной реактивности проявляется особенно сильно (что опять же следует из материалов суда).
Концевой эффект - дело вторичное (хотя и важное) - т.к. он проявлял себя только на таких значениях ОЗР, при которых реактор по Регламенту должен был быть заглушен.
То, что собака порылась именно здесь, хорошо видно по реакции Дятлова на вопрос прокурора:
Дятлов - На 1ч 23мин 30 сек запас реактивности можно узнать на 5 мин позже (дословно – Н.К.).
Прокурор - Что Вас гнало? СЦК могла дать информацию по запасу реактивности, что Вам мешало подождать?
Дятлов - Вы не слушаете меня, перебиваете. Запас реактивности запрашивает СИУР, или НСБ. Я не оперативный персонал, к ключам доступа не имею.
Т.е. аномально болезненная реакция на вполне корректный вопрос, без всяких личных наездов. При том, что до этого такой реакции не наблюдалось. Явный признако того, что по существу ответить нечего. Дело свелось к переводу стрелок на других.
Кстати, насчет контроля значения ОЗР в материалах суда имеется один интересный момент:
Прокурор - Почему ОЯБ не дежурил 26 апреля и допустил снижение запаса реактивности ниже 15 стержней в переходном режиме?
Карпан Н. - На станции была программа, позволявшая прогнозировать величину ОЗР при заданном графике изменения мощности реактора. Мы этой программой пользовались постоянно при различных испытаниях, чтобы выбрать оптимальный, с точки зрения отравления активной зоны, режим изменения мощности и не допустить провала запаса реактивности ниже 15 стержней. Эту задачу обеспечивали физики из ЯФЛ, которые круглосуточно дежурили до полного заглушения реактора. Они всегда работали перед остановами блоков на ППР и при выводе их на мощность после ППР. 25 апреля должен был дежурить Анатолий Чернышев (в прошлом опытный СИУР) и он был к этому готов. Но останов блока перенесли на 26 апреля, а позвонившему на работу днем 25 апреля Чернышеву сказали, что испытания закончены и он свободен. Это значит, что не было точной информации от руководителя испытаний. Так что этот вопрос не ко мне.
А вообще, похоже, к минимальному значению ОЗР персонал относился несколько легкомысленно. Ведь 25 апреля был зафиксирован ОЗР 13.2 стержня, о чем знали сразу несколько людей, однако, вопреки Регламенту, реактор заглушен не был. Что, с моей точки зрения, показательно.
Теперь что касается претензий к АЗ-5. Вообще-то, если заняться буквоедством, то ведь наверняка нигде не сказано, что ею можно регулировать мощность при значении ОЗР вдвое ниже минимума. Заглушить реактор в любом случае - да, ее святая обязанность. С которой, как я понимаю, она бы справилась (т.к. не было бы остановки стержней). Но ведь этого сделано не было, в реальности была попытка просто уменьшить мощность. Были ли основания, чтобы заглушить реактор, вместо снижения его мощности? Не знаю. По крайней мере в суде один свидетель дал такое вот показание:
Потом был спокойный разговор, что надо глушить реактор. Потом был возглас СИУРа об изменении мощности реактора с аварийной скоростью. Потом Акимов дал резкую команду «АЗ-5».
Является ли аварийное изменение мощности реактора достаточной причиной для заглушения реактора, судить не берусь.
Попытаюсь резюмировать свое видение причин. Итак, по степени важности:
1) Допущение персоналом снижения значения ОЗР ниже минимально допустимых 15ст
2) Принятие решения на проведение эксперимента на мощности 200МВт. Не смотря на то, что принимавшим это решение было прекрасно известно, что на этой мощности реактор:
- плохо управляем;
- имеет повышенный "паровой эффект";
- отсутствует возможность резкого частичного снижения мощности штатными средствами.
3) До безобразия несовершенный механизм контроля текущего значения ОЗР, отсутствие сигнализации о достижении ОЗР значений, близких к минимально допустимому.
4) Концевой эффект при ОЗР < 15ст.
5) положительная паровая реактивность РБМК в некоторых режимах (в материалах суда утверждается, что у реактора как правило отрицательная паровая реактивность).