Распечатка телеинтервью канала "Израиль-плюс".
Это программа "Персона", с вами Владимир Бейдер. 25 лет назад, 7 июня 1981 года, 8 израильских F-16 уничтожили ядерный реактор в Ираке. Это была самая примечательная бомбардировка в истории современной войны, это был самый дальний рйд израильских ВВС, превышавший даже расчётные технические возможности F-16. Командовал этой группой подполковник Зеэв Раз. Сегодня полковник Зеэв Раз в студии программы "Персона".
В.Б. Шалом, Зеэв!
З.Р. Шалом.
В.Б. Зеэв, сейчас всё время идут разговоры: будем мы бомбить - не будем мы бомбить, надо это делать - не надо, я имею ввиду ядерные объекты Ирана. В то время, когда вы собирались в полёт, были эти разговоры?
З.Р. Да, в правительстве и структурах безопасности возник серьёзнейший спор. В ВВС же никто не сомневался в необходимости этой операции. Часть министров, заседавших в правительстве, считали, что этого делать не следует, по нескольким причинам: кто-то полагал, что операция слишком рискована, кто-то - что она не принесёт желаемого результата. Многие опасались того, что лётчики попадут в плен. Считали, что это неверный шаг, ведь Израиль в то время не воевал с Ираком, шла война между Ираком и Ираном, с какой стати мы будем бомбить? Бегин [
тогдашний премьер-министр] и Рафуль, начальник генерального штаба, потратили немало времени на то, чтобы убедить министров в необходимости этого шага.
В.Б. Когда Вы узнали, что всё-таки будет эта операция?
З.Р. Я услышал от командующего ВВС в те годы, генерала Давида Иври, сразу после возвращения с курсa управления F-16, проходившего в США в 1980 году.
В.Б. Это была первая эскадрилья F-16 в израильских ВВС?З.Р. Да, мы получили истребители F-16 в 1980-м, меньше, чем за год до операции. Вернувшись из США, я узнал от генерала Иври об этом плане. Я рассказал лётчикам о предстоящм объекте атаки незадолго до самой операции. Лётчики знали, что мы готовимся к дальнему рейду, но об объекте атаки они до того не знали. Только Илану Рамону, штурману эскадрильи, я сказал об этом первому, задолго до остальных. Он подсчитал, сколько горючего потребуется и сказал мне: "Видишь сам, что этот полёт без дозаправки в воздухе - рисковая затея". В то время на наших F-16 не было оборудования для дозаправки в воздухе.
В.Б. По-моему, там была ещё какая-то история с F-16, что-то американцы не хотели давать, что-то было такое странное...З.Р. Американцы потом приостановили дальнейшие поставки истребителей F-16, так как были недовольны ударом по иракскому реактору. Но мы получили часть самолётов до того и смогли нанести удар в 1981-м. Получили во многом благодаря тому, что нам достались самолёты, которые должны были отправить в Иран, но не отправили, из-за "исламской революции".
В.Б. И вы благодаря Ирану, сегодняшнему нашему первому врагу, получили F-16?
З.Р. Да, мы получили самолёты, предназначавшиеся ранее Ирану. Это было очень существенно, так как последний срок для нанесения удара был 1981 год, до запуска ядерного реактора. При бомбардировке действующего реактора, а запуск был намечен на 1982-ой год, результат был бы похож на Чернобыль, - адиоактивное заражение в большом радиусе, естественно, этого никто не хотел. С другой стороны - невозможно было заправиться в 1981 в воздухе, поэтому лететь было рисковано. Но мы торопились, действовать нужно было быстро. 12 лётчиков обучались управлять тем самолётом в США. В 1980-м было ясно, что выбирать лётчиков нужно было из этой группы. Один лётчик погиб в аварии, за несколько месяцев до операции, осталось 11 человек, из которых выбирали восемь. Мы выбрали тех, кто наиболее соответствовал требованиям.
В.Б. Задание опасное, было право у лётчиков отказаться?
З.Р. Разумеется, оним могли отказаться, но у них и в мыслях такого не было. Напротив между ними шла борьба за право участвовать в операции. Илан Рамон, например, был ещё совсем молодым лётчиком, в звании капитана, он был ещё холост. Он никогда раньше не участвовал в атаке на вражеской территории. Он впервые сбросил бомбу рядом с Багдадом. Естественно, были лётчики, которые считали, что послать следует их, а не его.
В.Б. Он летел последним, это наиболее опасно. Почему он летел последним?
З.Р. Он в этот период летал во второй эскадрилье, вторая четвёрка относилась ко второй эскадрильи, поэтому он не мог лететь в моём звене. Если бы операция проводилась несколькими месяцами раньше, он был бы в моей четвёрке. Но так как он перешёл в другую эскадрилью, он был там.
Ифтах Спектор был одним из лучших лётчиков ВВС Израиля, он сбил много вражеских самолётов, гораздо больше, чем я, будучи ещё совсем молодым человеком, я не помню точную цифру, что-то вроде 17-ти МиГов. В то время он командовал нашей авиабазой и очень хотел полететь с нами в Багдад. А командующий ВВС не соглашался. Но начальник ген.штаба дал на это своё согласие.
В.Б. Известно, что перед каждой военной операцией расчитывается процент, вероятность провала, потерь. Вы знаете какой процент провала ожидался в вашей операции?
З.Р. Да. И мы, и люди из штаба ВВС, те кто просчитывали и составляли планы, - ведь не мы одни планировали эту операцию, это была совместная работа наша и штаба ВВС в Тель-Авиве, мы расчитывали на то, примерно двое из восьми лётчиков не вернутся домой. Допустим, одному придётся катапультироваться над районом Багдада, он попадёт в плен и ещё один катапультируется над пустыней и, возможно, погибнет. Никто не верил, что все 8 самолётов вернутся домой, на базу ВВС и лётчики останутся целыми и невредимыми.
В.Б. Какие у вас были инструкции на случай, если вас собьют?
З.Р. В карманах у нас были иракские динары, иракская валют. Не думаю, что деньги бы нам чем-то помогли, но по примеру американских и английских лётчиков, летавших в годы ВМВ над оккупированной Францией, у тех была в кармане французская валюта... Нам хотели придать уверенности, но это была нелепая идея, хотя офицерам штаба она нравилась. Я решил не спорить, так как это не имело значения. Намного существеннее было осознание того, что если нам удастся после катапультирования продержаться незамеченными в пустыне целые сутки до ночи, возможно, за нами пришлют вертолёты. Естественно, лётчик мог катапультироваться и в Иордании из-за нехватки горючего, а не в районе Багдада. Понятно. что чем ближе к границам Израиля находится катапультировавшийся лётчик, тем у него больше шансов на спасение, особенно, если призмление произошло в безлюдном районе. В противном случае мы бы попали в плен к арабам. Разумеется лётчик, оказавшийся в плену, должен был тянуть время и не раскрывать военные тайны. В ВВС на этот счёт существуют целые доктрины. Я, например, летел с армейским жетоном, лётчики, как и все солдаты ЦАХАЛ, имеет металлический жетон, если солдат попадёт в плен или погибнет, то можно установить его личность. Это облегчает процесс опознания. На моём жетоне значилась не моя настоящая фамилия, а та прежняя фамилия, "Рыжик", которую мои предки, приехав из России в Израиль, изменили на "Раз". Мы знаем, что это значит "Рыжий", хоть это и не настоящее имя... Я не хотел, чтобы стало известно настоящее имя, чтобы арабская разведка не могла меня вычислить по учёбе в США. Я собирался выдавать себя в плену за другого, чтобы они не могли установить связь между Зеэвом Разом и тем человеком, который попал в плен.
В.Б. Я слышал, что накануне Рафуль говорил, что вам надо привыкать есть финики. потому, что это национальная арабская еда?
З.Р. Да, он так шутил. Его сын, тоже боевой лётчик, погиб в катастрофе "Кфира" в мае, за несколоько дней до нашей операции. В его отношении к нам явно прослеживались чувства отца, потерявшего сына, он уже не был похож на того грозного генерала, которого мы знали раньше. Рафуль сказал нам, что тот, кто попадёт в плен, должен рассказать всё, что знает, потому, что это капля в море, главное, - вернуться домой живым. Нас удивили эти слова генерала, мы получили други указания от командиров ВВС. Мы отнеслись к этому с пониманием, зная о его потере. Потом он стал шутить и раздавать лётчикам финики, у Рафуля была ферма и у него был такой своеобрзный юмор.
В.Б. говорят, что между вами были споры - у кого будет виселица лучше?
з.Р. (смеётся) Это байки, которые рассказали мне другие лётчики. Я не помню, чтобы мы об этом спорили. Это такой "чёрный юмор" лётчиков, понимавших что они могут оказаться в плену в Ираке. Никто, конечно, не хотел оказаться в такой ситуации и к счастью, этого не произошло.
В.Б. Вы боялись?
З.Р. Я не боялся, так как был ведущим. Я помню, во время Войны Судного дня, будучи ведущим, я совсем не боялся, когда же я был не ведущим, а ведомым, я боялся. Результаты многих психологических исследований показывают, что когда человек находится в опасной ситуации. ощущая ответственность за молодых лётчиков или за своих детей, он не боится, не позволяет себя поддаваться страху и даже не думает об этом. Если же нет этой ответственности - возникает чувство страха. Отвечая за всё звено, я ничего не боялся и даже не думал об этом.
В.Б.Я слышал о нескольких случаях, которые едва не привели к тому, что Бегин хотел отменить операцию. Что был потерян эффект внезапности... Что это были за случаи?
З.Р. В мае мы уже собирались взлететь, запустили двигатели, но операцию прекратили. Нас вернули на базу на севере страны. Причина состояла вот в чём: Бегину позвонили, кажется, это был Шимон Перес, в то время находившийся в оппозиции, Бегин понял, что информация просочилась и слишком многим стало известно об этой операции. Поэтому вылет отменили, самолёты вернули на место. Операцию продолжили позже, под другим кодовым названием, с небольшими изменениями. Так было на самом деле. Мы сначала не поняли, почему отменили операцию и подумали, что политики просто боятся такого шага. На самом же деле Бегин опасался утечки информации.
В.Б. Говорят, что Перес узнал об этой операции и попросил Бегина отложить её немножко подальше, чтобы это не было перед национальным праздником франции - Днём взятия Бастилии, чтобы французов, строивших реактор, не очень обижать.
З.Р. Об этих деталях мне ничего не известно, но я знаю, что г-н Перес до сих пор, я слышал его выступление три года назад, - он говорил о том, что не нужно было их бомбить. Что в Ираке не создали бы атомную бомбу на этом реакторе. Основываясь на информации, которой мы располагали тогда, и учитывая то, что известно нам сейчас, мы уверены, я уверен, что там бы несомненно создали атомную бомбу. Если бы не эта операция, у Ирака была бы атомная бомба уже в 80-х годах.
В.Б. Был ещё один большой человек, который мог рассекретить вашу операцию - это был лично король Иордании Хуссейн?
З.Р. Да. Король Хуссейн как раз был в городе Акаба, в тот день, когда мы начали операцию. Мы вылетели с базы ВВС близ Эйлата, пересекли береговую линию Саудовской Аравии, к югу от Акабы и он случайно нас заметил. Не забывайте: король Хуссейн сам был военным лётчиком и он прекрасно понимал, что делают самолёты в воздухе. Увидев самолёты, летящие низко над землёй к востоку, он тут же позвонил в Амман, в свой военный штаб, наша же разведка услышала этот разговор [
ай, молодцы! ;D] он сказал, что израильские боевые самолёты пересекли береговую линию. Кстати, он не распознал F-16, он решил, что это - другие самолёты. Тогда это были новые, ещё не знакомые самолёты. Но это не имеет значения - он передал информацию, а мы ведь там специально летели, чтобы ни один радар не засёк нас, а он увидел нас своими глазами. Эта информация никуда дальше не попала.
В.Б. Что произошло, почему они не среагировали?
З.Р. Тут много непонятного. Мы даже по дороге домой, после бомбардировки, когда мы уже нанесли удар по реактору и они знали, что мы там были, это уже было ясно, мы поднялись на высоту 12 километров, у нас не было достточно горючего, чтобы лететь так низко, как мы летели по дороге туда, мы летели так полтора часа, но и тогда они не прислали военные самолёты с запада Ирака, чтобы попытаться нас перехватить. Это всё довольно странно [
просто король Хуссейн, старая лиса, никому из арабских братьев не "настучал" - ни королю Саудовской Аравии, ни президенту Саддаму Хуссейну, - он не посчитал нужным закладывать Израиль, вот и всё объяснение "странностям" ]. Не случайно командующий ПВО Ирака поплатился за это своим постом, а может быть и жизнью, не знаю. Всё это было очень странно. Единственное объяснение этому - они находились в состоянии войны с Ираном, Иран попытался нанести удар по этому реактору незадолго до нас и их внимание было направлено на Восток, видимо поэтому они не поняли, что это мы атакуем с Запада.
В.Б. Ну вот, подошли уже к самому главному: как это всё происходило?
З.Р. Мы перелетели на наших самолётах с базы на севере Израиля на базу "Эцион" возле Эйлата. Подвесили на самолёты бомбы и ракеты. Это был канун праздника Шавуот, в начале июня 1981 года, мы специально решили атаковать в воскресенье, в надежде, что в этот день на реакторе не будт специалистов-французов. Мы не хотели убивать французских сотрудников. Один француз всё же погиб, и правительство Израиля выплатило компенсацию его семье. мы планировали подойти к Багдаду до заката и начать бомбить. Поначалу удар был заплнирован на ночь, так решил генштаб. Чтобы мы возвращались назад в темноте, так было сложнее нас перхватить. Но я не хотел действовать таким образом, я хотел действовать до заката, когда реактор отчётливо виден. Мы опасались, что объект может быть замаскирован и его сложно будет распознать. В конечном итоге я убедил людей из штаба, что удар следует нанести до заката. а когда мы возвращались домой, на запад, мы летли за садящимся солнцем. Это было странное зрелище, сюрреалистическое: мы летели за солнцем, а оно не садилось. Это напомиало многим лётчикам библейский стих о битве, когда Бог остановил солнце, чтобы дать возможность Израилю одержать победу над врагом. Стемнело только когда мы приземлились. Как я уже говорил, во время всего полёта не было ни малейшей реакции со стороны иракских ВВС. Только зенитки возле реактора стреляли. Зато все ЗРК под Багдадом и ИА - они не успели отреагировать. А что самое удивительное - с запада Ирака. с той базы, откуда позже стреляли ракетами СКАД по Израилю, 10 лет спустя, мы были уверены, что оттуда поднимутся самолёты, и попытаются сбить нас. Поэтому звено самолётов F-15 находилось с нами, чтобы сбить их и защитить нас. К великому сожалению лётчиков F-15, ни один МиГ почему-то не попытался сбить нас по дороге назад. Был бы я человеком верующим, сказал бы, что нас Бог бережёт, но я не религиозен и сказать этого не могу. Удивительно...
Мы приземлились не веря, что все вернулись домой целыми и невредимыми. Заправили самолёты и вернулись ночью на нашу северную авиабазу. Потом нас привезли в Тель-Авив, где прошла беседа с генералами, и тогда...
В.Б. Я хочу, я хочу чтобы это было подробнее: вы прилетели после такой операции, как вас встретили?
З.Р. Мы, конечно, встретились с нашими механиками, с наземным составом, все были очень взволнованы, сами лётчики тоже обнимались, радуясь, что всё получилось, что мы все вернулись домой живыми. что все опасения оказались напрасными и операция завершилась успешно. Один из лётчиков, у которого горючее было на исходе, тоже благополучно приземлился. Мы знали, что горючего у него мало, думали, что ему придётся прыгать с парашютом над Иорданией.
Вот что забавно: во время официальной беседы в Тель-Авиве, нас попросили вернуть иракские динары. Я попросил оставить их в каждом альбоме эскадрильи, командующий согласился, но когда лётчики отдали деньги, ко мне подошёл кто-то из разведки, - он привёз те купюры из Европы, и сказал, поборов неловкость, что недостаёт двух купюр... Я попросил всех заглянуть в карманы, но ребята сделали вид, что меня не поняли. Только спустя 10 лет дома у одного из лётчиков, сегодня он генерал, мы увидели фотоальбом и среди фотографий тех лет одну из недостающих купюр... Вот и всё. На следующий день Израиль взял н себя ответственность за эти действия. И только тогда я рассказал своим близким, где я был. до того я не говорил им об этой операции, будучи уверен, что это ещё долго будет хранится в секрете. Через год я с удивлением узнал, что четверо из восьми лётчиков рассказали жёнам о будущем полёте в Багдад.
В.Б. (смеётся) Ну, евреи!
З.Р. Мне это не понравилось. Это было ошибкой.
В.Б. Всё же вы после этой операции чувствовали себя героем?
З.Р. Не знаю, чувствовал ли я себя героем, но я чувствовал, что удостоился великой чести. Редко кому так везёт, эту операцию можно сравнить с операцией в Энтебе и мало кто может похвастаться участием в подобной операции. Мне повезло: я оказался в нужном месте в нужное время. Я стал первым в Израиле командиром эскадрильи F-16 и ведущим в этой операции. Везение тоже необходимо.
В.Б. Зеэв, спасибо Вам и большое спасибо за то, что вы тогда сделали такое большое дело.