Российская экономика-2019

Реализация региональных программ капремонта многоквартирных домов пока себя не оправдала: состояние жилого фонда не улучшается

Официальный сайт Счетной палаты Российской Федерации //  www.ach.gov.ru

 

острая проблема – недостаточная финансовая устойчивость региональных программ капремонта. Так, на 1 января текущего года их общее финансовое обеспечение составляло только 55%. Краткосрочные планы капремонта на период 2019-2021 годов обеспечены финансированием на уровне 82%. В результате возникают риски, что их реализация будет или приостановлена в ближайшее время или они вообще не будут выполнены. «Возникшая проблема обусловлена тем, что в большинстве регионов минимальный размер взноса на капремонт почти в два раза ниже экономически обоснованного размера. Причина в том, что субъекты устанавливают его с учетом доступности для граждан при существующем у них уровне доходов», - пояснила Светлана Орлова.

 

— Росстат осуществил первую оценку ВВП за 2018 год, физический объем ВВП вырос на 2,3 процента. В то же время оценка по итогам первых трех кварталов 2018 года показывала рост на 1,6 процента, а самые оптимистические прогнозные оценки не замахивались на рост выше двух процентов. Можно ли, сопоставляя эти оценки, сделать вывод, что наша экономика в четвертом квартале прошлого года невероятно ускорилась?

— Прежде всего, я считаю, что тема сильно перегрета. Тот хайп, который поднялся в СМИ вокруг первой годовой оценки динамики ВВП, не имеет под собой достаточных оснований. Готов объяснить почему.

— Сначала я поясню, почему так возбудились журналисты. И мы в «Эксперте» тоже. Дело в том, что повод лег на сильно унавоженную почву. В последние месяцы Росстат не раз совершал эффектные кульбиты с макростатистикой. В декабре служба порадовала невероятным ростом инвестиций в основной капитал в третьем квартале — и это на фоне спада в строительстве. В январе Росстат пересчитывает объемы и динамику стройки за два последних года, в результате чего спад в строительстве чудесным образом превращается в сильный рост в 2018 году. Никаких подробных разъяснений служба не дает. Между этими событиями происходит смена руководства Росстата. Службу возглавляет Павел Малков, внешний для статотрасли человек. Почти одновременно первый вице-премьер Антон Силуанов высказывает публичное недоверие официальным данным о реальных доходах населения. Достаточно поводов засомневаться в качестве работы Росстата, не правда ли?

— Давайте попробуем спокойно во всем разобраться. Прежде всего, предварительные оценки объема ВВП и его динамики еще будут уточняться. Масштабы корректировок бывают существенными. По итогам 2016 года поменялся даже знак изменения: первая оценка была минус 0,2 процента, итоговая — плюс 0,3 процента. Но это не повод ругать статистиков. Такова природа этого показателя — он предполагает уточнения по мере поступления более полной первичной информации. Кстати, в развитых странах, имеющих существенно больший опыт и высокую культуру сбора и обработки статданных, значительные корректировки оценок ВВП тоже регулярно имеют место.

По мере уточнения годовой оценки будут скорректированы и оценки динамики ВВП по кварталам 2018 года. Так что сопоставлять первую годовую оценку и нынешнюю оценку за три квартала прошлого года не вполне корректно. Мы еще не имеем надежных данных, чтобы судить о динамике ВВП в четвертом квартале.

К тому же упускается из виду календарный фактор: в четвертом квартале прошлого года было на один рабочий день больше, чем в четвертом квартале 2017 года: 65 против 64. Для непрерывных производств это не играет роли, а к выпуску прерывных производств лишний день добавляет, грубо, полтора процента. В перерасчете на год это увеличивает рост ВВП примерно на две десятых процентного пункта.

— Росстат показывает рост валовой добавленной стоимости строительства в прошлом году на 4,7 процента. Притом что, скажем, жилищное строительство демонстрирует уже три года снижение вводов, причем в прошлом году этот спад усилился почти до пяти процентов. Как это стыкуется?

— Очевидно, рост обеспечен не жилищным, а промышленным строительством. Мне нечего добавить к разъяснениям Минэкономразвития, объяснившего существенный пересчет объемов строительных работ более полным учетом инвестиций в Ямало-Ненецком автономном округе. В прошлом году там действительно шли масштабные стройки: запущены вторая и третья линии завода «Ямал-СПГ», продолжалось обустройство Бованенковского газового месторождения.

— Странно. Это не первая наша крупная стройка. Завершение первой очереди сопоставимого по масштабам строительства Крымского моста не привело ни к какому всплеску федеральных цифр по строительной отрасли

— Конкретно по Крымскому мосту ничего не могу сказать, но неравномерность инвестиционного процесса сильно затрудняет его адекватный статистический учет, особенно оперативный. Хорошо научиться это делать Росстат пока не сумел, и три года назад вообще отказался от расчета месячных показателей инвестиций в основной капитал. Квартальные оценки инвестиций также не вполне надежны, и нередко значительно пересматриваются постфактум. Что заставляет, в свою очередь, делать переоценку ВВП.

Но, возвращаясь к началу нашего разговора, давайте зададимся вопросом: оказавшаяся чуть выше ожиданий предварительная оценка роста ВВП меняет ли, по большому счету, наше представление о том, что происходит в нашей экономике? На мой взгляд, нет.

— Как это не меняет? Картинка в строительстве поменялась на противоположную!

— Согласен, в строительстве перерасчет существенно поменял картину. А в экономике в целом — нет. Два процента роста ВВП или две целых три десятых процента роста это, в сущности, одно и то же. Мы находимся в фазе медленного восстановительного подъема после рецессии 2014–2015 годов.

— К середине прошлого года реальный ВВП вышел примерно на докризисный уровень второго квартала 2014 года.

— Я бы не привязывался к такого рода формальным уровням. Все зависит от долгосрочной траектории нашего роста, которая сейчас только формируется. На нее влияет сложная комбинация факторов — это и внешнеэкономическая конъюнктура, и санкции, и наши собственные решения по части экономической политики.

Кстати, все возбудились от оценки 2,3 процента роста ВВП, но никто не возбудился от оценки 10,0 процента дефлятора ВВП. И это при том, что среднегодовой индекс потребительских цен (не путать с индикатором декабря к декабрю предыдущего года) составил лишь 2,9 процента.

— «Эксперт» в рубрике «Индикаторы» обратил внимание на эту разбежку еще по итогам трех кварталов прошлого года. Правда, до большой статьи руки не дошли. Мы предположили, что в экономике подспудно формируется серьезный инфляционный навес

— На мой взгляд, это не так. Мы имеем дело со статистическим артефактом, связанным с расчетом индекса физобъема ВВП. Результат этих расчетов по экономическому смыслу представляет собой скорее валовой выпуск, чем добавленную стоимость. И когда номинальный ВВП растет за счет улучшения условий внешней торговли, как в прошлом году, то индекс физобъема ВВП на это, по большому счету, не реагирует. И автоматически получается высокий дефлятор, который может вызывать вопросы.

Была «галочка», теперь вялый «боковик»

— Судя по вашему объяснению, экспертное сообщество правильно делает, что не реагирует. Темп роста ВВП — другое дело. Это хедлайн-показатель, который, кстати говоря, входит в KPI майского указа главы государства. Мы во что бы то ни стало должны расти быстрее мира. И все же отвлечемся немного от цифр. Какую качественную оценку «физиономии» текущей экономической динамики в РФ вы можете дать? Чем отличается нынешняя посткризисная фаза от периода восстановления после кризиса 2009 года?

— Различия очень значительные. Мы их обнаруживаем при простом сопоставлении траекторий макроэкономических показателей, прежде всего ВВП, в 2008–2012 и 2014–2018 годах. Первый кризис был очень интенсивным, но удивительно быстротечным. Это классическая «галочка» — V-образный цикл: сначала сильно рухнуло, потом быстро восстановилось. Второй кризисный эпизод принципиально другой: медленное вползание в рецессию, затем медленное восстановление, которое еще не вполне закончилось. Это, скорее, L-образный сценарий. (см. график 1. — «Эксперт»).

В 2017-2018 гг. восстановительный рост был неустойчивым. Лишь в середине 2018 г. был достигнут докризисный максимум ВВП 18-02.jpg
В 2017-2018 гг. восстановительный рост был неустойчивым. Лишь в середине 2018 г. был достигнут докризисный максимум ВВП
— Что касается благосостояния людей, второй эпизод существенно болезненнее. В 2009 году реальные доходы населения в целом вообще не упали: средний класс и предприниматели потеряли в доходах, а бюджетники и пенсионеры даже выиграли. Сейчас же реальные доходы населения сокращаются уже пять лет подряд, накопленное сжатие больше 12 процентов. Как это можно объяснить?

— Ограниченный характер влияния кризиса 2009 года на благосостояние я связываю с двумя группами причин. Первое, повторюсь, тот кризис был очень скоротечным. Рухнувшие во второй половине 2008 года цены на нефть затем быстро восстановились, и растущие доходы от экспорта поддержали экономику. Второе. Правительство пошло на серьезные компенсационные расходы в адрес пенсионеров, бюджетников и социально незащищенных слоев. Накопленные в 2004–2008 годах средства бюджетных нефтяных фондов позволили это сделать.

Наконец, не стоит сбрасывать со счетов и долгосрочные тенденции. Я считаю, что вплоть до начала 2010-х годов наша экономика находилась в фазе посттрансформационного восстановления, хотя и постепенно замедляющегося (см. график 2. — «Эксперт»). По сравнению с повышательной волной обычного бизнес-цикла она обладает существенно большей мощностью. Сейчас уже, я думаю, нельзя говорить о восстановительном подъеме после трансформационного спада. Значительное снижение темпов экономического роста можно считать естественным следствием затухания переходного процесса. Это означает возврат к норме, отклонением от которой была трансформационная динамика. Еще одним серьезным признаком этого является долгосрочная тенденция снижения темпов инфляции.

Ресурсы не проклятье
— Каковы драйверы роста российской экономики сегодня и каковы сдерживающие факторы?

— Локомотивом нашего роста последние два года, нравится нам это или нет, является сырье, прежде всего энергоносители. Добыча полезных ископаемых росла на протяжении 2018 года весьма интенсивно. В частности, росла добыча нефти. В целом растет производство и экспорт природного газа. Добыча и экспорт угля просто бумируют — не успеваем вывозить, пробки на железной дороге и в портах. Часто рассуждают об энергоносителях в терминах ресурсного проклятия, но гораздо реже вспоминают, что это источник нашего благосостояния и серьезнейшее конкурентное преимущество.

Обе последние рецессии - лишь небольшие заминки роста на фоне трансформационного спада 18-03.jpg
Обе последние рецессии - лишь небольшие заминки роста на фоне трансформационного спада
Кстати говоря, в нашем ресурсном экспорте почти вся добавленная стоимость произведена в России. А, например, когда китайцы торгуют высокотехнологичной продукцией, то у них зачастую лишь небольшая часть стоимости экспортируемых товаров произведена в самом Китае.

Мы стали энергетической сверхдержавой, а сейчас, обеспечив продовольственную безопасность, можем вернуться к традиционной роли сельскохозяйственной сверхдержавы.

Теперь о сдерживающих факторах. Знаете, а ведь некоторые из них довольно своеобразные. Например, если смотреть на пар и горячую воду, то здесь мы видим долгосрочную тенденцию сокращения производства. И связана она прежде всего со снижением потерь. Люди ставят пластиковые окна, во многих крупных городах поголовно установлены счетчики воды. Все шире внедряется отопительное оборудование, позволяющее регулировать температуру воздуха в помещениях. Идет снижение потерь в строительстве, сельском хозяйстве. Но любое снижение потерь с точки зрения показателей экономической динамики представляет собой вычет из экономического роста. Стоит ли горевать по этому поводу? Конечно, нет.

— Выходит, борьба с бесхозяйственностью тормозит рост ВВП?

— Определенно так.

Давайте дальше смотреть. Курить россияне стали меньше, производство табачных изделий снизилось. Спиртные напитки, в частности пиво, — рост потребления остановился. Меняются потребительские привычки. У нынешних студентов пить пиво уже не модно.

Что еще? Приметы цифровой экономики, в частности сервис «Яндекс. Пробки», который позволяет оптимизировать перемещения по городу и, тем самым, сжигать меньше топлива. Или разговор по скайпу вместо задействования услуг традиционной международной связи. Во всех этих случаях мы тоже снижаем ВВП.

Не надо смотреть на показатели традиционных индексов производства и ВВП как на священную корову, не надо на них молиться.

Новое качество спроса на данные
— Давайте поговорим о фундаментальных проблемах в работе Росстата. Главный недостаток службы с точки зрения медиа — абсолютная закрытость. Кажется очевидным, что каждый серьезный перерасчет динамики значимых макроэкономических показателей должен сопровождаться как минимум подробным пресс-релизом, а еще лучше — большой пресс-конференцией руководства и специалистов службы. Каковы здесь лучшие зарубежные практики?

— Недостатки информационно-просветительской работы Росстата трудно отрицать, но справедливости ради надо сказать, что и задачи его объективно сложнее, чем у любой западной статслужбы. Надо понимать, что наша статистика все еще находится в состоянии тектонической трансформации системы учета плановой экономики. Трансформация самой экономики в рыночную уже вчерне завершена, а статистическая система все еще перестраивается. Изменений подобной глубины, связанных, например, со сменой классификаторов экономической деятельности, кардинальной смены методик расчета ряда показателей в «старых», капиталистических странах просто нет.

Кстати говоря, я бы отметил весьма обнадеживающие признаки изменения информационной работы Росстата. С начала 2019 года заметно выросло число содержательных комментариев службы на ее сайте. Они пока не лучшего качества, но это дело наживное. В первом же интервью на посту руководителя Росстата Павел Малков в числе первоочередных задач подчеркнул важность выстраивания диалога с потребителями данных.

Это важно, потому что в силу вполне определенных причин в последние годы усилился спрос на качественную статистику. Во-первых, деятельность губернаторов стала оцениваться по показателям официальной статистики регионального уровня. И если какие-то показатели оказываются несовершенными, сразу возникает проблема. Во-вторых, KPI национальных проектов также опираются на показатели официальной статистики. Далее. В 2014 году Банк России перешел к политике инфляционного таргетирования. Целью по инфляции является вполне конкретный показатель — индекс потребительских цен Росстата. Как только он стал целевым, ЦБ сильно заинтересовался методикой и качеством расчета этого показателя. Кроме того, практика индексации пенсий, пособий, социальных выплат стала все более жестко привязываться к конкретному индексу цен. Соответственно, точность расчета показателя стала напрямую влиять на бюджетные расходы. Наконец, окрепло экспертное сообщество. С течением времени появилось гораздо больше специалистов, которые всерьез занимаются экономическим анализом и неплохо ориентируются в статистике.

Проявившиеся в последние годы признаки резкого нарастания неудовлетворенности статистикой вызваны, на мой взгляд, скорее изменившимся спросом, чем проблемами со стороны предложения статистической продукции. Не качество статистики стало ниже, а требования к ней стали выше. Значительные уточнения предварительных оценок, проблемы методологии, утраты сопоставимости данных неоднократно случались и ранее, но они не вызывали такого ажиотажа среди потребителей статистической информации. Сейчас изменился спрос на статистику, то есть именно то, чего так не хватало на протяжении последней четверти века. Поэтому нынешние болезненные события я считаю проявлением в целом позитивного процесса. Статистика, надеюсь, входит в новый этап своего развития.

— Начиная с 2000-х годов Росстат активизировал совершенствование методологии расчета макроэкономических показателей в русле магистрального тренда на ее гармонизацию с международными стандартами. Как вы оцениваете результаты реформирования?

— Я вижу два типа задач, стоящих перед национальной статистикой. Первый — анализ развития экономики, в частности ее мониторинг. Второй — международные сопоставления. Мне кажется, у нас сложился перекос в сторону удовлетворения потребностей международных сопоставлений. Когда начался переход на систему показателей рыночной экономики, была оказана серьезная помощь со стороны международных организаций. Они очень хорошо знали, чего хотят. Спрос с их стороны был предельно четко сформулирован.

— Становитесь такими же, как мы. Считайте так же, как мы.

— Абсолютно точно! И этот спрос был подкреплен серьезными ресурсами, что обеспечило мотивацию. К настоящему моменту наша статистика переведена на международные стандарты. А вот потребности внутреннего спроса, связанные, в частности, с качественным мониторингом и анализом текущей хозяйственной конъюнктуры, оказались на обочине забот Росстата. Хотя я убежден, что можно было значительно снизить издержки для своих потребителей при введении международных стандартов. Впрочем, отчасти в этом вина самих пользователей. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Не было дееспособного субъекта, способного сформировать консолидированный запрос и обеспечить его осуществление.

— Как подступиться к решению этой проблемы?

— Решение напрашивается. Нужен институт, который был бы способен выработать требования к статистике и обеспечивать их воплощение. Помимо упомянутых нами сегодня, проблем масса: короткие временные ряды, неудобная публикация данных, невысокое качество текстов многих методик и так далее.

— С точки зрения нынешнего ландшафта экспертного сообщества кто бы мог, по-вашему, выступить таким центром консолидации запроса на качественную статистику?

— Если говорить о кадровом составе, то люди в стране есть. Во-первых, это специалисты Росстата. Без них ничего нельзя и не следует делать по разным причинам, в том числе потому, что только они понимают, как на самом деле строятся те или иные показатели. Есть профессиональные люди в федеральных органах исполнительной власти, в министерствах. В Центральном банке. В администрации президента. В академической и вузовской науке. Надо каким-то образом этот кадровый потенциал мобилизовать.

Я считаю, что надо создать некоторую структуру, которая была бы призвана вырабатывать и проводить экспертизу ключевых решений. И эта структура, в частности, должна защищать Росстат от внешнего некомпетентного вмешательства в вопросы статистической методологии.

Кроме того, я считаю принципиально важным наделение Росстата аналитическими функциями. До 1993 года Росстат занимался своей аналитикой, потом эта работа была свернута. Если же статистики вновь начнут использовать в аналитических целях производимую ими же самими продукцию, возникнет эффективный контур обратной связи: они будут лучше понимать потребности пользователей и сами станут заинтересованы в повышении качества данных.

Замучаешься фальсифицировать
— Насколько реальна проблема манипулирования данными Росстата в политических целях в условиях его нынешнего подчинения Минэкономразвития? Насколько принципиально требование независимости Росстата от органов исполнителей власти? В свое время видный российский экономист и статистик Вадим Никитович Кириченко выступал за наделение службы госстатистики статусом, аналогичным статусу Центрального банка. Как вы относитесь к такой идее?

— Я не верю в манипуляции. Ошибки, нестыковки могут быть и есть в большом количестве. Но сознательное «подкручивание» — нет. Почему? Первое. Статистики, мне кажется, четко понимают, что крайними будут они. Кто бы их ни принуждал к этому, расхлебывать придется статистикам. Все мы помним, как в 1998 году посадили руководство Росстата. А в 1930-е годы статистиков просто расстреливали. Второе. Статистические показатели взаимосвязаны. Нельзя подкрутить один показатель, не скорректировав надлежащим образом многие другие. Иначе фальсификация будет быстро обнаружена — потребитель стал сегодня квалифицированным.

Кроме того, в сбор информации и непосредственный расчет показателей верхнего уровня, которые, в принципе, могли бы представлять интерес для манипуляции, вовлечены тысячи людей. Всегда найдется какой-нибудь Сноуден, который засветит обман. До сих пор ни одной подобной истории не всплывало.

Что касается независимого статуса Росстата, то мы ведь имели натурный эксперимент. До 2012 года служба, как и сейчас, подчинялась Минэкономразвития. Затем Росстат обрел самостоятельный статус в составе правительства, а в 2017 году вернулся в лоно МЭР. Можно ли сказать, что за пять лет самостоятельности службы мы увидели какие-то прорывы в ее работе? Нет, нельзя. С чем это связано? Ну, во-первых, статистическое ведомство — слабое в смысле административного веса и ресурсов. Когда его никто не поддерживает сверху, его, грубо говоря, затирают. Ограничивают в ресурсах. Повышается риск навязывания неразумных требований касательно методологии расчета тех или иных показателей. Кроме того, так как МЭР занимается мониторингом, моделированием и прогнозированием экономической динамики, это формирует запрос на качественные данные. Мы уже говорили о проблемах взаимоотношений Росстата с внешними потребителями. Но пренебрежительно относиться к требованиям курирующего ведомства статистики не в состоянии.

Самостоятельный статус Росстата, с моей точки зрения, привел к тому, что в какой-то мере он потерял содержательные ориентиры деятельности.

Должен признать, что еще десять лет назад я был убежден в необходимости независимости статслужбы. Но жизнь заставила скорректировать представления.

— Насколько перспективным вам представляется стратегия расширения практики использования больших данных в условиях растущей цифровизации всех сфер жизни по сравнению с традиционными и принципиально оценочными подходами, основанными на выборочных обследованиях?

— Это один из вопросов, которые заслуживают серьезного содержательного обсуждения и экспертизы в профессиональной среде. Нужно аккуратно и всесторонне анализировать эту и другие новые возможности применительно к разным разделам статистики. Кампанейщина здесь неуместна, иначе можно получить очередную историю в духе выращивания кукурузы за Полярным кругом.

 

За полгода, прошедшие со времени нашей предыдущей беседы с Владимиром Бессоновым (см. «Не надо молиться на ВВП», «Эксперт» № 7), Росстат продолжил удивлять экспертное сообщество. Если обновленная методика оценки денежных доходов населения вызвала в целом позитивные отклики специалистов и статслужба даже не поленилась пересчитать в соответствии с ней ретроспективные данные (правда, лишь на глубину пяти лет), то отказ от ежемесячных оценок динамики реальных доходов населения сильно огорчил интересующуюся публику. Уж больно чувствительный индикатор. Реальные доходы населения сокращаются шестой год кряду, и переход на новую методику не изменил этой печальной констатации, а лишь подправил, да и то не сильно, конкретные цифры. Из блока доходов в ежемесячном режиме Росстат продолжает оценивать и публиковать лишь показатель номинальной и реальной динамики заработной платы. Но первые оценки этого показателя ненадежны, месяц спустя следует значительный пересмотр данных за позапрошлый месяц. Росстат апеллирует к большей точности квартальных оценок, но нам остается только верить службе на слово.



Скажем, произошедший в 2016 году отказ от ежемесячных оценок динамики инвестиций в основной капитал не привел к повышению стабильности квартальных оценок динамики инвестиций: по итогам года внутригодовые квартальные оценки сильно пересматриваются. Впрочем, подлежат пересмотру и годовые оценки инвестиций, равно как и тесно связанные с ними цифры динамики активности в строительной отрасли. Так, в прошлом декабре Росстат порадовал невероятным ростом инвестиций в основной капитал в третьем квартале — и это на фоне спада в строительстве. А в январе Росстат пересчитывает объемы и динамику стройки за последние два года, в результате чего спад в строительстве чудесным образом превращается в сильный рост в 2018 году.

Но больше всего нареканий вызывает официальная статистика по промышленному производству. В мае Росстат был вынужден отозвать оценку динамики промпроизводства в апреле, обнаружив, по оперативной наводке независимых экспертов, ошибку в расчете. К чести работников службы, Росстат публично признал ошибку, назвал ее причину (неточность в предоставлении территориальному органу статистики данных одним из предприятий Ямало-Ненецкого автономного округа) и оперативно представил исправленную версию расчета.

Доверие к официальной промышленной статистике еще сильнее пошатнулось в июле, когда статведомство сообщило о феноменальном росте производства в июне — на 3,3% в годовом выражении и на 1,1% по отношению к маю (с исключением сезонного и календарного факторов). Альтернативные оценки ЦМАКП и группы Эдуарда Баранова и Владимира Бессонова из НИУ ВШЭ не давали такого роста. Аналогичная разбежка официальных и неправительственных оценок промышленной динамики сохранилась и по итогам июля. В результате, если Росстат фиксирует заметный промышленный подъем с начала текущего года, пусть даже с едва заметным клевком вниз в июле, то альтернативные расчеты такой оптимизм не подтверждают. Скорее можно говорить об остановке растущего тренда промышленного производства осенью прошлого года, после чего мы видим стагнацию с небольшими колебаниями вверх-вниз от «полки».

Понятно, что вопрос этот далеко не академический. Цифрами Росстата оперируют не только аналитики, но и государственные ведомства, чиновники, включая самых высокопоставленных, бизнес. Если у экономического корабля испорчен компас, только случайность может удержать его в разумном фарватере.

Мы вновь обратились к Владимиру Бессонову, чтобы обсудить, что именно не так в работе Росстата и насколько разработанная его новым руководством Стратегия развития Росстата до 2024 года адекватна тем задачам, которые перед ней стоят.

— Прецедент пересмотра Росстатом данных о промышленном производстве в апреле из-за ошибки в обработке первичных данных в ЯНАО высветил проблему неоптимальной организационной структуры службы. Наличие промежуточного звена в лице облстатов при сборе первичной статистики автоматически увеличивает риск ошибок. Каковы лучшие мировые практики организации статслужб в сильно территориально распределенных странах?

— Наличие территориальных органов статистики в такой большой стране, как наша, — необходимость. Можно обсуждать, что они должны делать, а чего делать не должны (в разных странах организация статистики разная), но без них не обойтись, хотя бы для сбора первичной информации.

Что касается выявления ошибок в исходных данных, то это в значительной мере проблема статистической методологии. Когда строят временны́е ряды экономических индексов, то и данные по товарам-представителям должны быть представлены временными рядами. В таком случае ошибки в данных проявляются в виде выбросов и тому подобных особенностей, а идентифицировать их тем проще, чем грубее ошибка (именно так и была выявлена упомянутая ошибка в апрельских данных).

Если же строить сводный индекс без предварительного анализа динамики индивидуальных индексов, то влияние ошибки на динамику сводного индекса уменьшается. Ошибка может оказаться существенной для содержательной интерпретации результатов, но не выводящей флуктуацию сводного индекса за рамки потенциально возможных. Такие ошибки формальными методами не могут быть идентифицированы. Думаю, причина уязвимости официальных показателей к ошибкам в исходных данных кроется именно в этом.

Рассуждая более широко, следует сказать, что при сборе больших массивов информации в оперативном режиме ошибки неизбежны. Вопрос в том, как организовать технологию, чтобы уменьшить риск и частоту их возникновения, и каким образом организовать контроль данных на предмет выявления. В Стратегии развития Росстата говорится о планируемом переходе на централизованную одноуровневую схему сбора, обработки и хранения информации непосредственно на федеральном уровне. Представляется, что это будет способствовать улучшению ситуации с ошибками, но полностью ее едва ли разрешит. Потребность в контроле данных при построении сводных индексов все равно сохранится. От необходимости решения проблем методологии никуда не уйти.

— Возможно, это журналистская экзальтированность, но у меня возникает ощущение некоего управленческого хаоса в стенах Росстата. Чего стоит июльская «утечка данных» об инфляции: одно из управлений службы вывесило июньское значение индекса потребительских цен раньше фиксированного времени, его заметил и «процитировал» ЦБ, сильно разозлив главу МЭР Орешкина и огорошив биржу и инвестаналитиков.

— В данном конкретном случае Росстат допустил нарушение регламента работы. Мировая практика состоит в том, чтобы этот регламент четко соблюдать. Думаю, коллеги из статведомства сделали соответствующие выводы.

А что касается официальной методологии расчета индексов промышленного производства, совокупного и по видам экономической деятельности, то мы наблюдаем процесс «прорыва нарывов», который особенно интенсифицировался с начала 2017 года. И я очень опасаюсь, что это процесс еще продолжится.

— Поясните, пожалуйста, для нестатистиков, что произошло в 2017 году

— С начала 2017 года наша статистика перешла на новые версии классификаторов — ОКВЭД-2 и ОКПД-2. До сих пор коллеги-статистики жалуются, что респонденты на предприятиях испытывают большие затруднения с классификатором ОКПД-2, не всегда умеют правильно отнести производимую ими продукцию к тому или иному элементу классификатора. Предыдущий переход с ОКП на ОКПД был осуществлен в 2010 году, тогда тоже была резкая встряска, серьезный удар по сопоставимости данных. И вот опять.

— А какой мотив вновь и вновь менять классификаторы?

— Мотив — международная гармонизация. Вводятся новые международные стандарты, чтобы им соответствовать, надо переходить. Ни в коей мере не отрицая важности соблюдения международных стандартов, замечу, что одного этого бывает далеко не достаточно. Статистика существует не для того, чтобы соответствовать международным стандартам, а для того, чтобы обеспечивать информационную поддержку решения содержательных задач. Часто приводится аргумент, что Российская Федерация взяла на себя международные обязательства по переходу на новые стандарты. Это так. Но она при этом не брала на себя обязательств обрушить сопоставимость данных. Переходить можно по-разному: можно, скажем, предусмотреть переходный период, как это было в начале 2000-х годов, когда переходили с ОКОНХ на ОКВЭД. Тогда сделали трехлетний переходный период, когда показатели рассчитывались и в старых, и в новых классификаторах.

 

— В чем вы видите причину систематического превышения официальных индексов промышленного производства над альтернативными оценками, в том числе рассчитываемыми вами с Эдуардом Барановым?

— С начала 2019 года официальные индексы промышленного производства демонстрируют существенно более оптимистическую тенденцию по сравнению с оценками ЦМАКП и нашей (график 1). Согласно официальной оценке, промышленное производство в январе–июле 2019 года было на 2,6 процента выше, чем в соответствующем периоде 2018-го, тогда как по оценке ЦМАКП и нашей — лишь на 1,6 процента. Некоторые расхождения оценок существовали всегда и не представляли проблемы, но сейчас расхождение весьма велико и не вполне поддается содержательной интерпретации. Так, в соответствии с официальной оценкой Росстата ВВП в постоянных ценах в первом квартале снизился с поправкой на сезонный фактор на 0,4 процента по сравнению с последним кварталом 2018 года (график 2), это немало. Причем при построении оценок ВВП используются в том числе оптимистические данные промышленного производства. Следовательно, совокупная динамика остальных секторов еще более пессимистическая, чем оценка динамики ВВП. Как это может согласовываться с бумом в промышленности?

Если присмотреться к официальным индексам, легко заметить нарушение их взаимной согласованности. Значение сводного индекса по промышленности должно лежать в пределах четырех значений, соответствующих индексам предыдущего уровня агрегирования, то есть индексам добычи полезных ископаемых, обрабатывающих производств, обеспечения электроэнергией, газом и паром, водоснабжения и так далее. Но по итогам июня 2019 года прирост сводного индекса промышленности по отношению к соответствующему месяцу предыдущего года составил 3,3 процента, а аналогичные индексы по перечисленным видам деятельности — 2,3, 3,4, 2,5, минус 1,8 процента. То есть лишь один из четырех индексов по видам деятельности оказался выше сводного, причем всего на одну десятую процентного пункта. Поскольку сводный индекс является взвешенным средним четырех индексов по видам деятельности, а веса примерно известны, такая комбинация численных оценок невозможна. Анализ динамики производства товаров-представителей также оставляет неясным вопрос о том, как на основе такой исходной информации могли получиться такие агрегированные оценки. Имеются и другие вопросы.

Росстат выступил с комментарием по поводу этой ситуации, который лишь усилил недоумение. Просочилась информация о каких-то «плавающих» весах, которые не предусмотрены официальной методикой. В принципе такие веса могут быть источником искажений сводного индекса (подобная ситуация имела место в российской статистике цен в первые годы реформ). В июле Росстат сообщил, что методология построения индекса промышленного производства станет темой очередного заседания Научно-методологического совета, что можно приветствовать. Если окажется, что индексы промышленного производства завышены, придется пересмотреть и оценки динамики ВВП.

— «Эксперт» в еженедельном режиме мониторит макростатистику. Могу сказать, как заинтересованный пользователь, что именно часто вызывает раздражение. Методологические новации Росстата не сопровождаются достижением преемственности данных, посчитанных по старой и новой методикам. В результате несопоставимы объемы и динамика ВВП до и после 2011 года, промышленного производства — до и после 2010 года, денежных доходов населения — до и после 2013 года. Насколько трудоемка работа по грамотному «сцеплению» старых и новых рядов? Как она должна быть организована с учетом лучших мировых практик?

— Мировая практика предполагает построение длинных временных рядов. Скажем, в США индекс потребительских цен в помесячном выражении доступен с января 1913 года, а индекс промышленного производства — с января 1919-го, то есть более чем за сто лет. Но у нас довольно уникальный случай, что связано с распадом государства и переходом от плана к рынку. От этого пострадало в первую очередь построение потоковых показателей, таких как ВВП, индексы промышленного и сельскохозяйственного производства, тогда как с индексами цен ситуация более благополучная. Вместе с тем я не вижу принципиальных препятствий к тому, чтобы построить, скажем, помесячные индексы промышленного производства для Российской Федерации в целом года с 1990-го, а то и ранее. Нашу бедность по части сколько-нибудь длинных временных рядов нельзя полностью списывать на счет объективных обстоятельств.

Восстановление сопоставимости показателей в какой-то мере могло бы быть обеспечено развитием исторической статистики. Едва ли за разумное время получится сделать что-то в духе Historical Statistics of the United States, но пытаться стоит. Инициатива здесь должна исходить, скорее, от академического и экспертного сообщества, чем от статистического ведомства.

— Продолжу список претензий. Заметен тренд на отказ Росстата от расчета оперативных (помесячных) оценок важнейших макроэкономических показателей. С 2016 года служба отказалась от публикации ежемесячных оценок динамики инвестиций в основной капитал, при этом претензии к качеству квартальных оценок сохраняются. С весны 2019 года та же участь постигла показатель денежных доходов населения. Помимо этого точность оценок показателей, отслеживаемых ежемесячно, по ощущениям, снижается. Об этом может свидетельствовать увеличение амплитуды корректировок оценок показателей. В результате продукция Росстата становится все менее пригодной для целей мониторинга и оперативного анализа краткосрочных тенденций макроэкономической конъюнктуры. Каковы пути решения этой проблемы?

— Чтобы производить статистическую продукцию, удовлетворяющую аналитиков, нужно хорошо понимать их потребности. До 1993 года статистическое ведомство занималось не только построением показателей, но и их анализом, что способствовало достижению такого понимания. Но уже более четверти века под крышей статистической службы аналитикой не занимаются, что привело к нарастанию очень серьезных проблем коммуникации между производителями и потребителями статистической информации. Стоило бы восстановить аналитическую деятельность в Росстате, в первую очередь для того, чтобы статистики лучше понимали потребителей. Статистикам было бы полезно самим вкусить плоды своих трудов.

В мире эта проблема решается по-разному. Скажем, в Германии Федеральное статистическое управление (Statistisches Bundesamt) принципиально занимается только измерением, мотивируя это стремлением к объективности данных. Но у них Ordnung. Во Франции, где, как известно, «орднунга» меньше, под крышей Национального института статистики и экономических исследований (INSEE) занимаются как статистикой, так и аналитикой. Достоинство такой модели — близость потребителя к производителю, что улучшает взаимопонимание. Поскольку у нас «орднунга» еще меньше, чем во Франции, нам вторая модель подошла бы лучше. Представляется, что если вновь наделить Росстат функцией производства аналитики, то в долгосрочном плане это могло бы способствовать кардинальному решению проблем коммуникации.

В какой-то мере уменьшение числа ежемесячно рассчитываемых показателей есть следствие замедления процессов в экономике в связи с затуханием переходного процесса в ней. Напомню, что в 1990-е годы строились в том числе и помесячные оценки динамики ВВП, что было обусловлено драматическими изменениями в экономике. После того как ситуация несколько стабилизировалась, от построения таких официальных оценок отказались, поскольку статистики хорошо понимали их методологическую уязвимость. По этой же причине в последнее время отказались и от ежемесячных расчетов динамики инвестиций и денежных доходов населения.

— Постойте. В США экономическая система много десятилетий работает в стационарном режиме, но и доходы, и зарплата, и продажи, розничные и домов, как и десятки других показателей официальные статорганы рассчитывают ежемесячно.

— Это правда. Разумеется, аналитики хотят иметь как можно более полный набор показателей высокой частоты. В этом плане, как мне кажется, Росстат использовал далеко не все возможности. Так, несколько лет назад в рамках деятельности одной из рабочих групп были проанализированы возможности построения показателей месячной динамики инвестиций. В частности, коллеги из ЦМАКП предлагали Росстату готовую методику построения индекса предложения инвестиционных товаров на основе статистики производства, импорта и экспорта инвестиционных товаров. Разумеется, это паллиатив, а не полноценная замена показателя инвестиций в основной капитал (впрочем, как строятся показатели динамики инвестиций — очень непростой вопрос, поскольку соответствующая методика никак не может считаться образцом ясности изложения). Вместе с тем этот показатель достаточно информативен, интерпретируем, устойчив, технологичен и дешев в производстве. Но это предложение не вызвало интереса в Росстате.

Возможны и другие паллиативные решения. Скажем, возможен показатель на основе данных только по крупным и средним предприятиям или более полноценный ежемесячный показатель инвестиций, но публикуемый лишь в квартальном режиме. Но и здесь не договорились.

— Если уж углубляться в тонкости анализа временных рядов, то заметна проблема адекватности сезонной и календарной корректировок Росстатом рядов экономических показателей. Результаты очистки Росстата и независимых аналитических центров (ЦМАКП, НИУ ВШЭ) порой существенно различаются. Возникает подозрение, что Росстат «недочищает» исходные ряды. Что вы думаете об этом?

— Результаты различаются по целому ряду причин, в том числе по этой. В настоящее время календарная и сезонная корректировки временных рядов разных показателей проводятся сотрудниками соответствующих управлений Росстата, то есть централизация здесь отсутствует. Поэтому при проведении однотипных расчетов сотрудниками разных управлений в результатах порой наблюдается разнобой. К тому же эта деятельность для соответствующих сотрудников не основная, что не позволяет надеяться на серьезное освоение ими соответствующих вопросов.

— То есть вы хотите сказать, что в Росстате отсутствует единый регламент и единая методика проведения сезонной и календарной корректировок временных рядов?!

— Сотрудники Росстата используют одну и ту же современную продвинутую программную систему JDemetra+, рекомендованную Евростатом. Но система предоставляет возможность задания большого числа параметров, что требует от пользователей определенного уровня квалификации в этой специфической области и создает простор для влияния субъективного фактора на результаты расчетов. Когда сотрудники разных управлений, не слишком вникая в нюансы, используют разные опции (грубо говоря, нажимают на разные кнопки), возникает разнобой в результатах. Если бы в Росстате существовала небольшая группа специалистов, централизованно проводящих такие расчеты в интересах всех подразделений, то помимо обеспечения сопоставимости могло бы происходить повышение квалификации, накопление опыта. В статистическом ведомстве появилась бы точка роста, некий коллективный субъект, с которым можно было бы всерьез обсуждать эти вопросы. В прошлом году Евростат опубликовал первое всеобъемлющее «Руководство по сезонной корректировке» объемом 828 страниц на английском языке. Кто в Росстате его прочтет? Думаю, сейчас эта деятельность ведется в Росстате не столько для получения осмысленных результатов, сколько ради самой деятельности.

Есть и более глубокий пласт проблемы. Дело в том, что сами методики построения показателей порой таковы, что они не допускают возможности качественного проведения календарной и сезонной корректировок. Скажем, при построении индексов промышленного производства в Росстате сначала получают временной ряд сводного индекса на основе временных рядов индивидуальных индексов и проводят досчеты, а уже после этого проводят календарную и сезонную корректировки. Лучшие же практики состоят в том, чтобы проводить соответствующие корректировки на уровне каждого из индивидуальных индексов, а уже после этого строить на их основе сводный. Это позволяет более точно учесть особенности календарного фактора, более качественно провести сезонную корректировку, идентифицировать невыявленные ошибки в данных (которые возникают, скорее, как правило, чем как исключение), и наконец, такой подход дает гораздо больше в аналитическом плане. К досчетам также должны предъявляться определенные требования.

Фундаментальная причина такой ситуации — опять-таки разрыв между статистиками и аналитиками, производителями статистических данных и их потребителями. Не используя собственную статистическую продукцию для анализа тенденций в экономике, трудно понять смысл проведения корректировок, а значит, добиться их адекватности.

Эта проблема, в принципе, имеет довольно простое решение. Вместо не слишком осмысленных попыток провести корректировки статистическое ведомство могло бы просто публиковать в приемлемом формате достаточно длинные временные ряды сопоставимых квартальных и месячных данных с тем, чтобы пользователи сами провели эти расчеты.

— Здесь я бы все же поспорил с вами. Неправильно перекладывать работу по сезонной и календарной корректировке рядов на потребителей. Я бы лично предпочел, чтобы Росстат выкладывал ряды как исходных, так и правильным образом очищенных показателей.

— Это идеал, к которому стоит стремиться.

Стоило бы восстановить аналитическую деятельность в Росстате, в первую очередь для того, чтобы статистики лучше понимали потребителей. Статистикам было бы полезно самим вкусить плоды своих трудов 38-04.jpg
Стоило бы восстановить аналитическую деятельность в Росстате, в первую очередь для того, чтобы статистики лучше понимали потребителей. Статистикам было бы полезно самим вкусить плоды своих трудов
— Хотелось бы обсудить проблематику взаимодействия Росстата с экспертным сообществом. Определенные подвижки в плане повышения открытости службы, более подробного комментирования оценок текущей экономической ситуации есть. Но, конечно, хотелось бы большего. Нужны подробные комментарии по пересчетам, пересмотрам оценок, новым методикам. Круглые столы и конференции, приуроченные к выходу важных и (или) пересмотренных порций данных. Есть ли удачные примеры реализации этой мечты за рубежом?

— В плане взаимодействия с экспертным сообществом у современной российской статистики плохая наследственность. В советское время не было традиции открытости, скорее наоборот. Определенный уровень открытости сформировался лишь за время, прошедшее с начала рыночных реформ. Сейчас всем желающим доступен несопоставимо больший объем информации, чем раньше. Доступен и гораздо больший объем сведений о способах построения показателей. Но проблема есть, и она остра: откройте текст почти любой методики и посмотрите, как в ней написаны формулы. Любого человека, знакомого хотя бы с азами математического анализа, оторопь берет. Да и понять написанное удается далеко не всегда.

В Росстате давно существуют развитые органы взаимодействия с сообществом. В частности, многие годы функционирует Научно-методологический совет. Обсуждения на его заседаниях проходят вполне открыто и конструктивно. Вместе с тем до недавнего времени совет собирался в среднем лишь раза два в год, что не позволяло обсудить сколько-нибудь широкий круг вопросов. Да и вопросы выносились далеко не всегда первостепенной важности, а к рекомендациям специалистов (скажем, по исправлению очевидных ошибок в методике построения показателей доходов населения) когда-то прислушивались, а когда-то — нет.

С начала 2019 года появились явные признаки изменения политики в области открытости. Стали чаще публиковаться различные комментарии. За первую половину года проведено четыре заседания Научно-методологического совета (за весь прошлый год — одно), в которых приняло участие невиданное доселе число специалистов. Похоже, ситуация начала меняться в позитивном направлении. Хотя эйфория преждевременна.

В развитых странах академическое и статистическое сообщества тесно переплетены. Многие академические экономисты хорошо понимают проблемы статистики, а статистики — потребности аналитиков и исследователей. Это плод длительного совместного развития академического и статистического сообществ. Наконец, работа в статистических службах считается довольно привлекательной как в содержательном смысле, так и в материальном. Это то, к чему нам стоило бы стремиться.

— Росстат активно продвигает в последнее время проект цифровой аналитической платформы (ЦАП), которая позволит, по замыслу создателей, в значительной степени автоматизировать сбор первичных данных, так как система будет интегрирована в управленческие системы предприятий (1С, «Парус» и др.). Это снизит издержки и вероятность ошибок при сборе исходных данных. ЦАП также предполагает расширить перечень исходной статистической информации за счет обмена данными с ФНС, мобильными операторами, интернет-провайдерами, банками и даже социальными сетями. Насколько, по-вашему, оправданны ожидания его создателей?

— Переход на современные информационные технологии — веление времени, и это можно только приветствовать. Это создает предпосылки для повышения качества статистики и снижения издержек.

Использование альтернативных источников данных выглядит привлекательно. Казалось бы, если в магазине информация о покупаемых товарах сканируется и сохраняется в виде big data, то зачем нужно снова регистрировать цены для статистических нужд? Ситуация, однако, сложнее. Данные торговых сетей и других альтернативных источников организованы не так, как это необходимо для построения показателей статистики. Статистикам нужен охват всех каналов торговли, необходима возможность сопоставлять одинаковые товаров и услуг в разные периоды времени и многое другое. Поэтому, скажем, для построения индекса потребительских цен на основе big data розничной торговли нужно проводить большую и сложную работу в области методологии. Результаты в мире по этой части пока весьма скромные.

— Бета-версия нового сайта Росстата вызывает пока некоторое недоумение. Я так и не понял, реализованы ли в нем долго чаемые опции презентации данных, в частности возможность выгружать динамические ряды с максимально возможной ретроспективой, сопровожденной ретроспективой методик расчета показателя, действовавших на разных временных отрезках. Непонятно, реализована ли опция экспорта данных в Excel.

— У меня сложилось впечатление, что запуск нового сайта важен, скорее, для Росстата, чем для потребителей информации. Смысл разработки нового сайта, насколько я могу судить, в том, чтобы перевести его на более современную системную основу. Это позволит, в частности, снизить издержки размещения информации на сайте, обеспечить доступ с мобильных устройств и получить ряд иных полезных следствий. Но содержательное наполнение нового сайта осталось прежним. В этом смысле интересов пользователей переход к новому сайту по большому счету не затрагивает. Деятельность по обновлению сайта Росстата включает лишь составляющую по части информационных технологий, тогда как экономико-статистическая составляющая, на мой взгляд, в ней отсутствует. Видимо, такая задача перед разработчиками просто не ставилась. В новые мехи влито старое вино. Это совсем не плохо, но пользователей все же больше интересует именно «вино».

Кстати, на новом сайте на самом видном месте красуется непонятно зачем построенный огромный график, на котором показана динамика численности населения России, претерпевающая скачкообразное изменение после воссоединения с Крымом. Очевидно, данные до воссоединения и после не вполне сопоставимы, что при построении графика стоило бы учесть. То, что это тривиальное обстоятельство не было учтено, на мой взгляд, весьма ярко иллюстрирует: разработка сайта была отдана на откуп специалистам по информационным технологиям, которым статистические данные едва ли о чем-то говорят. Другие графики, которые предлагается строить, тоже хороши.

— В последнее время регулярно обсуждается вопрос, стоило ли переводить статистическое ведомство в подчинение Министерству экономического развития. Какова ваша точка зрения?

— В качестве аргумента в пользу независимости Росстата приводится соображение, что подчинение его МЭР может способствовать искажению показателей в выгодном министерству направлении. Это серьезный аргумент, но имеются и другие.

Во-первых, Министерство экономического развития, будучи потребителем статистической продукции, формирует обратную связь, которую Росстат вынужден учитывать. Куда может завести творчество Росстата в отсутствие обратной связи, показал грандиозный скандал начала 2017 года, когда в результате перехода на новые классификаторы была утрачена сопоставимость многих показателей (последствия этого не преодолены до сих пор). Подчинение министерству может дать хоть какую-то защиту от повторения подобных ситуаций.

Во-вторых, эксперимент с независимостью Росстата уже проводился на протяжении нескольких лет, предшествовавших его подчинению МЭР, и не привел к видимым успехам. Вероятно, это связано, в частности, со слабостью статистического ведомства в административном плане. В борьбе за ресурсы оно нуждается в сильном кураторстве, в административной поддержке.

На мой взгляд, гарантию неискаженности показателей может дать совершенствование статистической методологии и кардинальное повышение ее прозрачности. В ситуации, когда в методиках построения показателей порой не описана масса важных моментов и показатели строятся непонятно как, кто может гарантировать отсутствие искажений? Подчинение Росстата дееспособному ведомству скорее, чем независимость, приведет к наведению порядка с описанием, а следовательно, и с совершенствованием методологии. Начавшийся цикл реформирования Росстата определенно является результатом такого подчинения.

Говоря о перспективах улучшения дел с официальной статистикой, думаю, нужно набраться терпения и дать новому руководству Росстата решить те непростые задачи, которые перед ним стоят. А еще лучше — помочь. Не следует ждать немедленного кардинального улучшения. Впереди нас ожидает много неприятных событий, когда давние проблемы будут выходить наружу. Процесс совершенствования статистики будет долгим и болезненным, придется еще не раз платить по старым счетам. Задача совершенствования российской статистики слишком сложна для того, чтобы иметь простое решение.

В частности, необходимо вырастить новую, рыночную, современную генерацию статистиков. Где взять достаточное число специалистов, способных воспитать их? Поскольку проблема в головах, то для кардинального улучшения потребуется смена поколений. Большого скачка ждать не следует (впрочем, все разрушить можно очень быстро).

На решение подобной задачи Моисею потребовалось сорок лет при полной поддержке руководства. Представьте, что было бы, если бы его постоянно торопили, спускали всевозможные KPI, предлагали обеспечить поддержку национальных проектов вроде строительства пирамид?