Кремль сегодня находится на перепутье. Причем это перепутье относится как ко внешней политике, так и ко внутренней. С одной стороны Москва продолжает вставлять палки в колеса Запада на его пути к санкциям против Ирана и к урегулированию проблем Ближнего Востока, а с другой – пытается к Западу апеллировать, жалуясь на своих ближайших соседей: Грузию, Белоруссию, Украину. Во внутренней политике Кремль с одной стороны пытается разыгрывать сценарий бюрократической демократии, а с другой - провоцирует преследование лиц с грузинскими фамилиями внутри страны.
Как ни странно, Запад занял в отношении Москвы выжидательную позицию. Это связано с тем, что от России ждут сегодня поддержки резолюций по санкциям против Ирана и Северной Кореи. В Москве это прекрасно понимают и ведут себя достаточно смело. Однако вопрос о санкциях против Тегерана и Пхеньяна должен быть решен в течение нескольких недель, и российская сторона должна будет высказаться — за или против. Причем в обоих случаях проигрывает.
Если она откажется поддержать санкции против Ирана, то и США и Европейский Союз обрушат на нее волну критики по поводу отношений с Грузией и Молдовой, а так же по поводу этничеких конфликтов внутри России. Власть вступила на весьма опасный для себя путь, затеяв игры с национальным вопросом. Как уже отмечалось, дело может кончиться в Гааге. В свою очередь, испугашись такой перспективы, действующий президент РФ все-таки может пойти на «третий», скорее всего, пожизненный срок. Однако поскольку цены на энергоносители начала движение вниз, последующие годы правления Путина вряд ли окажутся триумфальным с точки зрения экономики. Решив перехватить идеологию ДПНИ и тому подобных организаций, Кремль на самом деле становится их заложником, ибо теперь, когда идея "ликвидации беспредела на рынках", понимаемая как "изгнание всех черных", нашла поддержку на самом высоком уровне: идеология и практика ДПНИ не просто легализованы, но становятся официальным мейнстримом. При этом Путин запросто может выступить в качестве достопамятного Гиндербурга.
В том случае, если Россия все же пойдет за Западом и одобрит санкции против Ирана и Северной Кореи, позиция Запада может оказаться двойственной. С одной стороны, Запад признает Москву своим союзником, с другой — вряд ли США и другие страны НАТО откажутся помогать Грузии. Скорее всего, на Москву будет оказано вежливое, но настойчивое давление: либо примирение с Грузией, либо российские миротворцы будут замененены на миротворцев НАТО. В принципе, такую же, только может быть более сдержанную, политику в отношении конфликта России и Грузии Запад проводит и сегодня. Все чего добился Кремль — загнал себя в угол в отношении санкций против Ирана и Северной Кореи. Впрочем даже здесь Путину повезло: если Россия не сможет достроить атомную станцию в Иране за 800 млн.дол., зато на днях Китай предложил ей подобное строительство за 12 млрд.дол.
Еще один камень преткновения — реакция других стран СНГ в отношении конфликта Грузия — Россия. Украина, например, прямо предложила помощь Грузии, другие ограничились молчаливым неодобрением российских действий. Можно с достаточной степенью уверенности сказать, что скорее российско-грузинское столкновение может послужить объединению стран СНГ против Российской Федерации, чем наоборот. Даже Лукашенко, побывавший на встрече Движения Неприсоединения, почувствовал больше воздуха и тут же обрушился с критикой на Кремль. Таковы союзники сегодняшней России, и такова политика, которую в их отношении проводит Кремль: в трудные для России дни от нее отвернулся даже Лукашенко.
Однако еще сложнее обстоят дела на внутреннем политическом фронте. Объявив гонения на нелегальных грузинских эмигрантов, Путин выпустил джина из бутылки. То, что в России общественное мнение все более склонно винить во всяких экономических и политических неурядицах «инородцев», было известно достаточно давно. События в Кондопоге показали это со всей ясностью. Однако провозглашение гонений на грузин (читай — на всех кавказцев) официальной, по сути, политикой открывает новую и увы весьма мрачную страницу в истории России.
Объявив антиэмигрантскую политику, в Кремле думают, что смогут использовать этнонационалистическую идеологию, одновременно обезопасив себя от массовых эксцессов — сделав своего рода имитацию — но эти надежды напрасны. Фашизм никогда не был элитарной идеологией, это идеология того слоя народа, который не беден и не зажиточен, представители которого не смогли добиться того, о чем мечтали, став неудачниками, и обвиняют в своих неудачах инородцев. Последние заявления Путина многочисленная российская бюрократия восприняла как команду поддержать этнонационалистов.
В свою очередь власть оказался заложницей опасной идеологии. Полуистерическое состояние кремлевской элиты в последние дни свидетельствует об этом весьма красноречиво. Путин чувствует, что власть постепенно начинает уходить из его рук — эту власть захватывают те, кто гораздо ближе к соответствующим политическим кругам, кто денно и нощно мечтает о «России для русских». Статьи с подобным пожеланием все чаще помещаются в российской прессе. Проблема заключается в том, что становясь заложником фашистской идеологии, Путин теряет возможность сотрудничать с Западом по многим вопросам. Значит, будет сохраняться вариант изоляционизма, исключения России из G8 и пожизненного президентства.
Однако президент РФ и все его окружение сильнейшим образом зависят от Запада — именно туда поставляется основная часть энергетических ресурсов. Поэтому Путин, с одной стороны, провозглашает политику самоизоляции «Газпрома», объявляя что Штокмановское месторождение будет разработано самостоятельно (очевидно, это утопия), а с другой стороны, едет в Германию и обещает просто-таки закачать ее газом, и простым и сжиженныи. По всей видимости, Путин уже сегодня понимает, что оказался в западне — как во внешней, так и во внутренней политике. Для того, чтобы выбраться из этой западни, нужны неординарные решения.
Даже если предположить, как это делают некоторые комментаторы, что завтра Путин вдруг развернется на 180 градусов и станет либералом, Запад сегодня вряд ли поверит такому преображению. Во всяком случае, он потребует ясных и четких доказательств. Да и хватит ли у Кремля сил, чтобы соскочить с опасной колеи? Необходимое для маневра время стремительно уходит — еще немного и разворот станет технически не возможен. По сути дела у власти осталось всего несколько недель — до решения вопроса о санкциях против Ахмадинежада. В любом случае оно будет поворотной точкой.