Что такого увидели семь тысяч немцев? Если бы эти 60 человек стреляли — и пусть даже стреляли чертовски метко, а не как отравленные умирающие полулюди, — то их бы даже не заметили. Но эти 60 человек просто встали, шатаясь, каждый сам по себе, и молча пошли в штыковую атаку. И семь тысяч немцев побежали.
«Вот лежишь ты, раздираемый изнутри на куски, — реконструирует события уже наш современник, — если и ползет перед тобой по травинке муравей или плывут облака в небе, то никаких у тебя возвышенных мыслей, как у Болконского под Аустерлицем про Бога и душу, разве что кроме матерных, и не ждешь ты никаких приказов, и звание свое не помнишь, и чувствуешь только страшные боль и обиду. По правую руку от тебя одни мертвые, и по левую руку от тебя одни мертвые. Все мертвые. И ты мертвый. Остался ты, наверное, один, и жить тебе, может, осталось пять минут, в муках и кровавой рвоте.
И тут обожженными глазами ты видишь за зеленым туманом семь тысяч немцев. Сами идущих к тебе. Представляете, КАК они обрадовались?
Слышишь ли ты, что кто-то кричит команду, и нужна ли она тебе, мертвому? Знаешь ли ты, что встанешь не один, и есть ли для тебя разница? Остановит ли тебя пуля или три, если ты все еще можешь идти? У тебя есть целых пять минут, чтобы отплатить за свою смерть и за смерть всех своих товарищей, чтобы убить много, много немцев, целых 7 тысяч, и тебе надо торопиться, чтобы убить их побольше».
Думаю, злых людей немцы не испугались бы, осатанение на войне — дело обычное. И побежали они не как трусы, но как люди, увидавшие перед собой то, что живому человеку видеть не положено. Мертвых людей. Мертвых полуразложившихся людей, которые шли их убивать, в полный рост, через пули в упор. Торопились, колдыбали, падали, все равно ползли, и видно было, что они очень рады тебя видеть и очень хотят тебя убить. И действительно стали убивать. А когда немцы убежали, они умерли…
Крепость немецкие войска больше не штурмовали…
Может быть, именно тогда, в Первую мировую, русские солдаты показали что-то такое, от чего планы наших западных благодетелей поменялись на ходу. Может, именно тогда они решили больше этой ошибки с русскими не допускать. Особый случай. Газы, артподготовка, газы, артподготовка, газы, артподготовка, газы и артподготовка, но так никогда и не идут в атаку, даже на пустое, трижды и десятикратно перепаханную русскую позицию. Потому что могут встать оттуда один из ста, один из тысячи, ниоткуда, из-под земли, умирающие, блюющие кровью, падающие и встающие, но очень счастливые русские — оттого, что наконец-то могут до тебя добраться…
А только-то и надо — играть с русскими по-честному. Мы не злые. Просто не надо давать повод.