Песенка про грабли
Вера Вотинцева
Если верить вящей сути, грабли – это не компьютер,
Здесь немного операций, здесь один простой кульбит:
Вариантов не бывает, наступаешь – прилетает,
А еще разок наступишь – еще разик прилетит...
Братцы, я не дура, вроде, я всегда плюю в колодец,
Только твердо убедившись, что он грязен, сух и пуст.
Я на санках не катаюсь, я соломой запасаюсь,
Я компьютер отключаю, нажимая кнопку "пуск"!
Ну почему всегда и вечно, беспрестанно и беспечно
Наступаю бесконечно на орудия труда?
А они, забыв про милость, проявляя пыл и живость,
Веру в мир и справедливость убивают навсегда.
Полно, бабка, верить в сказки! Спохватилась – нету каски,
И люминесцентной краски тоже не было у нас...
Прямо в лоб летит паскуда! И уже не будет чуда!
И даже если будет чудо, то не здесь и не сейчас!
Я ж здоровьем не богата, мне не двадцать лет, ребята, -
Мне бальзаковская дата скорбно светит в левый глаз,
И я не девочка на шаре и не мученик в ударе,
И не девственница в баре, чтоб так плакать каждый раз:
Ну за что такая кара? Или впрямь – дурная карма?
Иль харизма несуразна, иль пропит иммунитет?
Да ни удачи, ни награды – мне всего-то, братцы, надо
Чтобы гребаные грабли не валялись в темноте,
Что бы смолкла матерщина, чтоб сенокос вела машина,
Чтоб последствия причины не светились на лице,
Чтоб – беспечен и прекрасен – был бы путь мой безопасен,
Чтоб он был широк и ясен, и безболезненен в конце!
2002
Механический перенос западной научной системы в Россию отстаивается довольно многими, несмотря на то, что сама эта система испытывает кризисные явления, последствия которых удается сглаживать в первую очередь за счет привлечения иностранных работников.
Особенность западной системы — сверхконкуренция, которая во многом обесценивает академическую карьеру. Лишь один из семи высококвалифицированных исследователей, защитивших диссертацию и получивших временную позицию, может рассчитывать на то, что впоследствии станет постоянно работающим сотрудником университета. Переход из одной лаборатории в другую, переезды из города в город, рассылка бесчисленных резюме, низкие зарплаты — достаточно большой стресс для людей, не слишком молодых и обремененных семьями. Поэтому уход из науки (в лучшем случае для того, чтобы заняться промышленными разработками) — неизбежное решение подавляющего большинства начинающих ученых.
В этом случае в среднем возрасте приходится начинать карьеру с нуля, нередко в новой для себя области, и диплом PhD оказывается лишь слабой компенсацией упущенных за время его получения возможностей профессионального роста вне науки. Это снижает привлекательность научной карьеры и создает нездоровую обстановку публикационной гонки, культа престижных журналов, погони за сенсациями.
Такая система с одной стороны препятствует приходу в науку талантливых людей, не готовых мириться с неопределенностью, с другой — выталкивает из научной среды случайным образом многих исследователей достаточно высокого уровня. Следует отметить, что отчаянная конкуренция заставляет научных работников буквально со студенческой скамьи стремиться в наиболее престижные научные центры, поскольку это повышает их шансы на дальнейшее трудоустройство. Что создает преимущества для США как для главного бенефициара утечки мозгов со всего мира.
Кризис западной системы науки и образования прекрасно осознается зарубежными исследователями, ему посвящены сотни книг и статей, но пока выхода из этого кризиса не видно.
О российской науке
Советская, а тем более российская биология и биомедицина ― незначительные в мировом масштабе явления, не сравнить с физикой или математикой. Это связано с тем, что бомбы с их помощью не сделаешь, а здоровье населения никого особенно не волнует. Кроме того, имеются негативные «эффекты» типа Лысенко, которые, к сожалению, оказывают очень долгосрочное влияние. Этакое проклятие рода Баскервилей, тяготеющее над нами. Несмотря на это, в 80-х годах, когда я был студентом, в Москве работали очень яркие люди, они и сейчас многие живы, но в большинстве своем работают не в России. Например, Евгений Кунин, крупнейший сейчас биоинформатик и эволюционист. Сейчас в Российской физхимбиологии/биомедицине людей, работающих на среднемировом уровне, можно буквально по пальцам посчитать. И это несмотря на то, что при общении со многими российскими завлабами никакой особой интеллектуальной разницы, в сравнении с европейскими или американскими завлабами, не наблюдается. Просто в развитых странах делать науку в нашей области и получать интересные результаты гораздо легче. Это звучит пафосно, но в России занятие наукой на должном уровне (наукой вообще и биомедициной в частности) ― это непрекращающийся подвиг, потому что условий для продуктивной научной деятельности, к сожалению, нет.далее [показать]
Как подтвердили газете в УФМС Питера, Перельман получил загранпаспорт и визу сроком на десять лет и выезжал в Швецию по приглашению. Причина поездки, указанная в документах, - научная деятельность.
Питерский вуз звал его преподавать, предложив зарплату в 17 тыс. рублей. Перельмана не устроили ни деньги, ни условия работы...
... на работу математика приняла одна частная шведская фирма, которая занимается научными разработками.
Согласие математик дал не сразу. Но все же принял предложение и переехал. "Ему выделили приличный ежемесячный оклад, дали жилье в одном из небольших городков Швеции. Сейчас занимается любимым делом и материальных проблем больше не испытывает.
В самом престижном журнале в области нанотехнологий Nature Nanotechnology опубликована приоритетная работа чисто российского коллектива ученых. В него вошли четыре исследователя, каждый из которых имеет только российские аффилиации.
В ходе работы, чтобы не упустить приоритет, ведущий автор статьи и основной исполнитель исследования 27-летний российский ученый Максим Никитин из МФТИ, ИОФАН И ИБХ РАН, в частности, работал по 70 часов в неделю, потратил около $20 тыс. семейных денег на реагенты, а часть экспериментов провел дома, так как работать в институте ночью не позволяла охрана.