Отрывок из очередной статьи о фильме.
"Звягинцев — большой мастер топорной детали. Трудно не заметить, как кокетливо камера оператора Михаила Кричмана съезжает по торпеде ДПСного уазика с иконок на голожопых красавиц, как отец Василий, утешив овдовевшего Николая притчей об Иове, через минуту бросает хлеб свиньям, и тому подобное. В подкорке оседает вся эта грубая деталировка, и зритель уже готов к утверждению мощнейшего финала фильма: церковь — зло.
Воскресная проповедь в последних кадрах «Левиафана» накладывается на кошмарное предчувствие, что этот новенький, сверкающий свежим золотом храм поставлен на месте дома Николая, что ради него случилась эта история предательств, насилия и несправедливости. В довершение всего это не актерская игра, а настоящий verbatim. В финал вмонтирована реальная проповедь, смысл которой Звягинцев выворачивает наизнанку, вставляя кадры с городским начальством, только что уничтожившим семью простого автослесаря.
Подобные игры с монтажом характерны для пропагандистской продукции. Но разве «Левиафан» — пропаганда? Ничуть! Это большой фильм, мастерски снятый, с прекрасной актерской игрой. В особенности нужно отметить главного злодея, мэра в исполнении Романа Мадянова, — он единственный кажется живым персонажем, в то время как остальные больше похожи на пластиковые марионетки авторского театра русского зла. Марионеточная достоевщинка семьи слесаря, которую предают все — не только местное начальство, но и сама Москва в лице адвоката, старого друга Николая, — предают, как оказывается, ради постройки храма, происходит в условных декорациях: серые пейзажи депрессивного северного поселка, обрамляющие картину театральные скелеты судов, мертво бьющее в камни бесцветное море. Весь этот минимализм сурового стиля (и герои, будто сошедшие с советских полотен, но пока сходили — походя спились) с его условностью был бы хорош, если бы не орущая с экрана (и четко проговариваемая в интервью автора) претензия на «достоверность», дающая в итоге обратный результат, потому что уж либо условность, либо достоверность, а вместе — нельзя.
Вот что удивительно: фильмов о вечном конфликте власти и простого народа снято было немало. Но «Окраина» Петра Луцика 1998 года, которой тогда до посинения испугались либеральные критики, прошла незамеченной в прокате. Стал классикой, но не знаменем революционного сопротивления силам коррумпированного правопорядка «Конвой» Сэма Пекинпа 1978-го. А градус обсуждения «Левиафана» уже напоминает шумиху вокруг «Доктора Живаго». Тогда тоже художественные достоинства книжки затмил жар идеологической борьбы."
или Как Андрей Звягинцев убил свою старушку
// lenta.ru