Мои любимые песни Юрия Визбора

В последнее время прониклась к бардовским песням, к песням Визбора - особенно.

Юлий Ким о Юрие Визборе
"...Визбор - это молодая Москва конца 50-х, внезапно открывшая для себя много нового, в том числе - горы, дороги, тайгу, моря и океаны, романтических флибустьеров и реальных геологов, экзотический Мадагаскар и подмосковную осень... Это резкое переощущение пространства и времени, истории и человека в ней...
Визбор - это наше совершеннолетие. Повторяю, я пристрастен, и, вероятно, поэтому мне кажется, что такой радостной, такой дружной молодости не переживало ни одно из последующих поколений. Это тогда, это мы начали так широко путешествовать - пешком, на лыжах, на байдарках. Это при нас в таких количествах развелось столько интересного: уст- встреч, пустники, состязания юмористов, стенгазеты во всю стену, доморощенные театральные студии... МГПИ-шники бегали в гости к МГУ-шникам, МАИ-шники - к МОЛМИ-шникам, и наоборот, потому что у тех - выставка, у этих - обозрение, а там - вечер, и Визбор будет.
Это бесконечные встречи, нехитрые студенческие посиделки, табачный чад, гитара, дешевое вино, беседы и диспуты за полночь, и стихи, стихи...
Бесконечные встречи... в зрительном зале, в аудитории или у стола, или v костра... Поколение жадно знакомилось, искало и находило свое слово, свою музыку. Обретало лицо.
И появилась поэзия поколения. И в том числе - звучащая, песенная, и послышались первые наши имена, и самым звучным было - Юрий Визбор..."

Великий бард Булат Окуджава как-то сказал о Визборе: «Он любил сильных, мужественных и добрых людей и сам был мужественным и добрым в своем искусстве».

Журналист Илья Мильштейн писал о песнях Визбора: «Они были легки, интеллигентны, искренни … Если в них звучал смех – то не пошло-куплетного свойства. Если грусть – то сдержанная, мужская, лишенная псевдолирических вздохов. Если боль – то без непременного желания найти виновных и поставить к стенке. Эти песни не слушались под настроение – они сами его создавали. А самое главное – они были свободны».

А Сергей Никитин так сказал о Юрие Визборе
"Юрий Визбор - журналист, киноактер, сценарист, альпинист, горнолыжник... Но, как мне кажется, самым главным делом его жизни была песня. Для моего поколения эти песни - просто часть нашей жизни, часть нас самих. В чем их секрет?
Во-первых, все в них знакомо, все „из жизни".
Во-вторых, они несут заряд добра, человеческого тепла (а это - с каждым днем все реже и дороже).
В-третьих, эти песни демократичны, они достаточно просты, их можно петь компанией. И наконец, в них есть что-то еще, может быть, самое главное, это как раз то, что совершенно естественно, без всякого нажима со стороны, побуждает теперь уже наших детей брать в руки гитару, разучивать эти новые для них песни и петь их со своими друзьями..."

Серега Санин

С моим Серегой мы шагаем по Петровке
По самой бровке по самой бровке
Жуем мороженое мы без остановки
В тайге мороженого нам не подадут

То взлет то посадка
То снег то дожди
Сырая палатка
И почты не жди
Идет молчаливо
В распадок рассвет
Уходишь - счастливо
Приходишь - привет

Идет на взлет по полосе мой друг Серега
Мой друг Серега
Серега Санин
Сереге Санину легко под небесами
Другого парня в пекло не пошлют

То взлет то посадка
То снег то дожди
Сырая палатка
И почты не жди
Идет молчаливо
В распадок рассвет
Уходишь - счастливо
Приходишь - привет

Два дня искали мы в тайге капот и крылья
Два дня искали мы Серегу
А он чуть-чуть не долетел совсем немного
Не дотянул он до посадочных огней

То взлет то посадка
То снег то дожди
Сырая палатка
И почты не жди
Идет молчаливо
В распадок рассвет
Уходишь - счастливо
Приходишь - привет

Песня альпинистов

Вот это для мужчин - рюкзак и ледоруб,
И нет таких причин, чтоб не вступить в игру.
А есть такой закон: движение вперед.
И кто с ним незнаком, навряд ли нас поймет.

Прощайте же, прощайте, писать не обещайте,
Но обещайте помнить и не гасить костры -
До "после восхождения", до будущей горы,
До "после восхождения", до будущей горы.

И нет там ничего - ни золота, ни руд.
Там только-то всего, что гребень слишком крут.
И слышен сердца стук, и страшен снегопад,
И очень дорог друг, и слишком близок ад.

Прощайте же, прощайте, писать не обещайте,
Но обещайте помнить и не гасить костры -
До "после восхождения", до будущей горы,
До "после восхождения", до будущей горы.

Но есть такое там, - и этим путь хорош -
Чего в других местах не купишь, не найдешь:
С утра подъем, с утра и до вершины бой.
Отыщешь ты в горах победу над собой.

Прощайте же, прощайте, писать не обещайте,
Но обещайте помнить и не гасить костры -
До "после восхождения", до будущей горы,
До "после восхождения", до будущей горы.

Да, талантливый поэт и композитор был.

Рассказ ветерана

Мы это дело разом увидали -
Как роты две поднялись из земли
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталий Палычем пошли.

А солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу; "Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой"

И тихо в мире, только временами
Травиночка в прицеле задрожит.
Кусочек леса редкого за нами,
А дальше - поле, Родина лежит.

И солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой".

Окопчик наш - последняя квартира,
Другой не будет, видно, нам дано.
И черные проклятые мундиры
Подходят, как в замедленном кино.

И солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я кричу: "Давай, Виталий Палыч,
Давай на всю катушку, дорогой!"

...Мои года, как поезда, проходят,
Но прихожу туда хоть раз в году,
Где пахота заботливо обходит
Печальную фанерную звезду,

Где солнце жарит, чтоб оно пропало,
Где не было судьбы у нас другой...
И я шепчу: "Прости, Виталий Палыч,
Прости мне, что я выжил, дорогой".

Прикосновения к земле

У всех, кто ввысь отправился когда-то,
У всех горевших в плазме кораблей
Есть важный и последний из этапов -
Этап прикосновения к земле.
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.

Мы постепенно счастье познавали,
Исследуя среди ночных полей
С любимыми на теплом сеновале
Этап прикосновения к земле,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде.
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.

То женщины казались нам наградой,
То подвиги нам виделись вдали,
И лишь с годами мы познали радость
В кругу обыкновеннейшей земли,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.

Когда-нибудь, столь ветренный вначале,
Огонь погаснет в пепельной золе.
Дай Бог тогда нам встретить без печали
Этап прикосновения к земле,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.

Леди

О моя дорогая, моя несравненная леди,
Ледокол мой печален, и штурман мой смотрит на юг.
И представьте себе, что звезда из созвездия Лебедь
Непосредственно в медную форточку смотрит мою.
Непосредственно в эту же форточку ветер влетает,
Называвшийся в разных местах то муссон, но пассат,
Он влетает и с явной усмешкою письма читает,
Не отправленные, потому что пропал адресат.
Где же детка моя, я тебя проморгал и не понял,
Где подружка моя, разошелся с тобой на пути,
Где гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний,
Полагая что эти концерты еще впереди.
И беспечно я лил на баранину соус ткемали,
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали, что счастье является качеством лжи.
Одиночество шлялось за мной, и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще,
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины,
Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.
И в пустынных тоннелях метро я летел через годы,
И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя,
И водили со мной хороводы одни непогоды,
И все было на этой земле без тебя, без тебя.
Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил - я не слышал,
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо - я ослеп,
И, надеясь на старого друга и горные лыжи,
Я пока пребываю на этой пустынной земле...
О, моя дорогая, моя несравненная леди,
Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил,
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь,
Не забудь, упади, обнадежь, догадайся, спаси.

Вставайте, граф

Вставайте, граф, рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды,
И, кстати, та, вчерашняя молочница,
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы несомненно сделали счастливой
Ее саму и всю ее семью.

Вставайте, граф, уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца.
Уж горожане радостными звуками,
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб, коль было согрешенье,
То будет время обо всем забыть,
Вставайте, мир ждет вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить.

И граф встает, ладонью бьет будильник,
Берет гантели, смотрит на дома
И безнадежно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний,
Где был, что ел, кто доставал питье.
У перекрестка встретит он товарища,
У остановки подождет ее.

Она придет и глянет мимоходом,
Что было ночью, будто трын-трава:
-Привет!
-Привет! Хорошая погода.
Тебе в метро, а мне ведь на травмай.
А продают на перекрестке сливы,
И обтекает постовых народ.
Шагает граф, он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.

Я бы новую жизнь

Я бы новую жизнь своровал бы как вор,
Я бы летчиком стал, это знаю я точно
И команду такую: "Винты на упор!",
Отдавал бы как бог, домодедовской ночью.

Под моею рукой чей-то город лежит
И крепчает мороз, и долдонят капели,
И постели метелей, и звезд миражи,
Освещали б мой путь в синеглазом апреле.

Ну, а будь у меня двадцать жизней подряд,
Я стал бы врачом районной больницы
И не ждал ничего, и лечил бы ребят,
И крестьян бы учил, как им не простудиться.

Под моею рукой чьи-то жизни лежат,
Я им новая мать, я их снова рожаю,
И в затылок мне дышит старик Гиппократ,
И меня в отпуска все село провожает.

Ну, а будь у меня сто веков впереди,
Я бы песни забыл, я бы стал астрономом,
И прогнал бы друзей, просыпался б один,
Навсегда отрешась от успеха земного.

Под моею рукой чьи-то звезды лежат,
Я спускаюсь в кафе, словно всплывшая лодка,
Здесь по-прежнему жизнь, тороплюсь я назад
И по небу иду капитанской походкой.

Но ведь я пошутил, я спускаюсь с небес,
Перед утром курю, как солдат перед боем,
Свой единственный век отдаю я тебе,
Все что будет со мной- это будет с тобою.

Под моею рукой твои плечи лежат,
И проходит сквозь нас дня и ночи граница,
И у сына в руке старый мишка зажат,
Как усталый король, обнимающий принца.
1968г.

Я в долгу перед вами

Снег над лагерем валит,
Гнет палатки в дугу...
Я в долгу перед вами,
Словно в белом снегу.
Я всю память листаю,
Завалясь на кровать,
Я в Москву улетаю,
Чтобы долг свой отдать.

Где же вы пропадали? -
Этих лет и не счесть.
Отчего не писали? -
Я бы знал что вы есть.
И московский автобус,
Столь банальный на вид,
Обогнул бы весь глобус
От беды до любви.

Претендуя на имя
И ваши права,
Шли ко мне всё иные
Имена и слова.
То трубил я охоту,
То я путал следы,
То туман над болотом
Принимал за сады.

То я строил квартиры,
В которых не жил,
То владел я полмиром,
В котором тужил...
От хлопот тех осталось -
Чемодан да рюкзак,
Книги, письма и жалость,
Что все вышло не так.

Спит пилот на диване -
Кто ж летает в пургу?
Я в долгу перед вами,
Словно в белом снегу.
Отчего так не скоро
И с оглядкой бежит
Телеграмма, которой
Ожидаешь всю жизнь?

ДЕНЬГИ

Теперь толкуют о деньгах
В любых заброшенных снегах,
В портах, постелях, поездах,
Под всяким мелким зодиаком.
Тот век рассыпался, как мел,
Который словом жить умел,
Что начиналось с буквы "Л",
Заканчиваясь мягким знаком.

О жгучий взгляд из-под бровей!
Листанье сборника кровей!
Что было содержаньем дней,
То стало приложеньем вроде.
Вот новоявленный Моцарт,
Сродни менялам и купцам,
Забыв про двор, где ждут сердца,
К двору монетному подходит.

Все на продажу понеслось,
И что продать, увы, нашлось:
В цене все то, что удалось,
И спрос не сходит на интриги.
Явились всюду чудеса,
Рубли раздув, как паруса,
И рыцарские голоса
Смехоподобны, как вериги.

Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Свое святое естество
Сберег в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы "Л",
Заканчиваясь мягким знаком.

P.S. Это написано в восемьдесят втором году!! КАК он сумел ЭТО увидеть...

ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕХОТЕ

Нас везут в медсанбат, двух почти что калек,
Выполнявших приказ не совсем осторожно.
Я намерен еще протянуть пару лет,
Если это, конечно, в природе возможно.

Мой товарищ лежит и клянет шепотком
Агрессивные страны, нейтральные - тоже.
Я ж на чутких врачей уповаю тайком,
Если это, конечно, в природе возможно.

Перед нами в снегах лесотундра лежит,
Медицинская лошадь бредет осторожно.
Я надеюсь еще на счастливую жизнь,
Если это, конечно, в природе возможно.

Так и еду я к вам в этих грустных санях.
Что же вас попросить, чтоб вам было несложно?
Я хочу, чтобы вы не забыли меня,
Если это, конечно, в природе возможно.

ЧУКОТКА

Мы стояли с пилотом ледовой проводки,
С ледокола смотрели на гаснущий день.
Тихо плыл перед нами белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде.

Там стояла девчонка, по-простому одета,
И казалось, в тот вечер ей было легко,
И, рукой заслонившись от вечернего света,
С любопытством глядела на наш ледокол.

Вот и все приключенье. Да и вспомнить - чего там?
Пароходик прошлепал, волнишка прошла.
Но вздохнул очень странно командир вертолета,
Философски заметив: "Вот такие дела".

Ледокол тот за старость из полярки списали,
Вертолетчик женился, на юге сидит.
Да и тот пароходик все ходит едва ли,
И на нем та девчонка едва ли стоит.

А потом будут в жизни дары и находки,
Много встреч, много странствий и много людей...
Отчего же мне снится белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде?

Ай, много, очень много любимых песен, все невозможно сюда запихать...

Кстати, у Визбора еще и отличная проза. "Завтрак с видом на Эльбрус", "Арктика, дом два"... А "На срок службы не влияет" - просто моя любимая вещь про армию.

Визбор писал классные песни. К сожалению, слушать их - уже не могу, потому что становлюсь слишком добрым, начинаю снова верить в то что люди- братья (и т.д.) а мне этого себе позволять нельзя...

Вэйл, у меня тоже бывают наплывы мизантропии, это пройдет...

Vale> Визбор писал классные песни. К сожалению, слушать их - уже не могу, потому что становлюсь слишком добрым, начинаю снова верить в то что люди- братья (и т.д.) а мне этого себе позволять нельзя...

"- Да, я опасаюсь этого. Я нахожусь в таких обстоятельствах, что не имею на это право.
Господи, да что же за обстоятельства такие у него в НИИ шинной промышленности? Его что - на парашюте будут сбрасывать на заводы "Данлоп", чтобы выведать их секреты?"

Ю.Визбор "Завтрак с видом на Эльбрус"

---

Vale, слушай эти песни, слушай обязательно. Лучше быть добрым, чем "Ты отказала мне два раза, не хочу сказала ты" и оскотиниваться... И хрен с ним, с проблемами. Они пройдут. Как говорилось совсем в другом месте "Всё преходяще. Музыка вечна!"

---

А по поводу "начинаю верить в то, что люди - братья"...

Блажен, кто поражен летящей пулей,
Которую враги в него пульнули
И прилегли на травке у реки -
Смотреть, как жизнь из жертвы вытекает.
О, это смерть не самая плохая!
Ну, по сравненью с жизнью - пустяки.

Блажен, кому поможет в этом деле
Полузнакомка юная в постели
Из племени джинсового бродяг.
Вот тут-то случай обнажит причины!
Достойнейшая доля для мужчины -
Уйти на дно, не опуская флаг.

Блажен, кого минует кров больницы,
Где думой не позволят насладиться
Натужные усилия врачей, -
И родственников дальних очертанья
Лишаются уже очарованья
Из-за переполнения очей.

О, как разнообразны переходы
Под новые, сомнительные своды,
Как легок спуск в печальное метро,
Где множество теней мы обнаружим,
Сраженных потрясающим оружьем,
Которому название - перо.

Железное, гусиное, стальное,
За тридцать шесть копеек покупное -
Оно страшнее пули на лету:
Его во тьму души своей макают,
Высокий лоб кому-то протыкают
И дальше пишут красным по листу.

И, мукою бездействия томимы,
Кусают перья наши анонимы,
Вчера - пажи, теперь - клеветники,
Факультативно кончившие школу
Учителя Игнатия Лойолы, -
Любимые его ученики.

Если я захочу "песни борьбы и протеста" - то я уж лучше Патрицию Каас послушаю, уж извини.

Или вот это : Hasta siempre

А вообще-

Я сердце оставил в Фанских горах,
Теперь бессердечный хожу по равнинам.
И в тихих беседах и в шумных пирах
Я молча мечтаю о синих вершинах.

Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины -
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.

Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы.
Лежит мое сердце, не хочет уйти,
По маленькой рации шлет мне сигналы.

Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины -
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.

Я делаю вид что прекрасно живу,
Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться,
Но к сердцу покинутому моему
Мне в Фанские горы придется вернуться.

Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины -
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.

Vale, я вчера чего-то не того... какая-то назидательно-фамильярная интонация получилась. Причём сообразил это, когда уже вышел из и-нета и свернул компьютер.
Извини.

Да ничего Всё нормально

Я когда-то состарюсь,
Память временем смоет,
Если будут подарки
Мне к тому рубежу,-
Не дарите мне берег,
Подарите мне море,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу.


Поплыву я по морю,
Свою жизнь вспоминая,
Вспоминая свой город,
Где остались друзья,
Где все улицы в море,
Словно реки впадают,
И дома, как баркасы,
На приколе стоят.


Что же мне еще надо?
Да, пожалуй, и хватит,
Лишь бы старенький дизель
Безотказно служил,
Лишь бы руки устали
На полуночной вахте,
Чтоб почувствовать снова,
Что пока что ты жив.


Лишь бы я возвращался,
Знаменитый и старый,
Лишь бы доски причала,
Проходя, прогибал,
Лишь бы старый товарищ,
От работы усталый,
С молчаливой улыбкой
Руку мне пожимал.


Я когда-то состарюсь,
Память временем смоет,
Если будут подарки
Мне к тому рубежу,-
Не дарите мне берег,
Подарите мне море,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу.


23 мая 1974

В общем, надо собраться будущим летом где-нибудь в Подмосковье. Гитару не забыть бы

Ведмедь> В общем, надо собраться будущим летом где-нибудь в Подмосковье. Гитару не забыть бы

И бухалова! А потом подраться. Обязательно подраться!

Ведмедь>> В общем, надо собраться будущим летом где-нибудь в Подмосковье. Гитару не забыть бы
AGRESSOR> И бухалова! А потом подраться. Обязательно подраться!

Можно и подраться. Только не между собой, а это.. аборигенов из соседней деревни побить.

Палку резиновую принесешь? Каждому! А Мурке - в особенности...

Давай поговорим об этом где-нибудь в другой теме