minchuk> Про "подобосущего" я не говорил...
По-моему, тут нет предмета для спора
minchuk> ОН — добро, а Волонд — сила, страсть... ОН — уже совершенен, а, Волонд, как и все "страсти" — нет, но "страсти" — привлекают...
Ваша трактовка образа Воланда привлекательна, но все же согласиться с нею я не могу. Не производит он впечатления "мятежного духа, обуреваемого страстями". Чай не лермонтовский Демон. Даже у Гёте Мефистофель получился куда более страстный и, как бы это сказать, задорный, что-ли.
А булгаковский Воланд - натуральный "князь мира сего", эдакий всемогущий властелин над живыми и мертвыми. И ведет он себя соответственно.
minchuk> Он относится к нему с жалостью и состраданием.
minchuk> К Левию, который и видит, и понимает, не так, и не то, что есть...
А это, кстати, еще один штришок к нарисованному Булгаковым портрету Иешуа: у него единственный ученик и последователь, да и тот "умишком скорбный"... <_< Впрочем, возможно, это просто отражение булгаковской мизантропии
minchuk> Проситель — Левий, к нему Волонд — снисходителен...minchuk> Потому, что, тот, чью "просьбу" он передает — не просит. Левий же, этого не понимает... Поэтому и достоин — сожаления.
Опять-таки, мне импонирует Ваша гипотеза, но ее подтверждений в тексте романа я, увы, не вижу.