Продолжение последней книги:
Насер приказал двинуть в Синай две дивизии, в дополнение к одной усиленной дивизии, постоянно дислоцированной там. Впоследствии, в своей речи в годовщину революции, 23 июля, Насер сказал, что ближневосточный кризис начался с израильского намерения напасть на Сирию. И он добавил, что он получил информацию об этом из разных источников. «Наши сирийские братья сообщили нам, что Израиль сконцентрировал 18 бригад на их границе. Мы попытались проверить эти данные и установили, что Израиль сосредоточил на сирийской границе не менее 13 бригад. Русские также проинформировали египетскую парламентскую делегацию в Москве, что вторжение в Сирию может случиться очень скоро». К 14 мая Насер был явно убежден, что израильская атака на Сирию должна была вот-вот случиться. Советское предупреждение вероятно убедило его в этом. В такой ситуации он был обязан сделать что-то. Размещение дополнительных сил на Синае имело двойную цель. Предотвратить израильский удар по Сирии и восстановить престиж Египта, подорванный египетским бездействием во время инцидентов в деревне Сама, в Иордании, во время крупной израильской операции против боевиков Фатха, когда потери понесла и иорданская воинская часть, случайно оказавшаяся в районе операции, а также во время событий 7 апреля, когда 6 новейших МиГ-21 были сбиты в воздушном бою над Сирией. Однако, направление войск в Синай надо видеть ещё и в свете становившейся всё более радикальной внешней политики Египта, процесса начавшегося осенью 1966 г, когда арабские встречи в верхах были отменены. С тех пор Египет всё больше втягивался в экстремистскую политику Сирии и даже начал поощрять действия Фатха, кторые раньше Египет подвергал сильной критике. Наблюдалась растущая безрассудность египетской политики.
Насер понимал также, что одного перемещения египетских войск в Синай недостаточно без удаления оттуда наблюдателей ООН, ибо его недоброжелатели в Арабском мире , в частности, иорданцы не принимали его действий всерьез. Так Радио Аммана насмешливо заявило: «Насер издаёт воинственные звуки, прячась за спиной наблюдателей ООН». Поэтому Насеру было важно выполнить своё обещание, данное на саммите в Касабланке, что он не позволит войскам ООН помешать египетским операциям против Израиля.
16 мая в 22:00 египетский связной офицер доставил индийскому генералу Рикхие, командовавшему силами ООН, письмо от начальника египетского Генштаба, в котором сообщалось о возможности начала боевых действий между Египтом и Израилем и выдвигалось требование к силам ООН покинуть район их дислокации в интересах их безопасности. Генерал Рихкие ответил, что он сообщит об этом требовании Египта генсеку ООН У Тану, но до получения его указаний не может сам принять такое решение. Но Насер приказал египетским войскам начать занимать посты ООН, не дожидаясь ответа от У Тана. Утром 17 мая египтяне начали занимать югославские посты на границе. Позднее, пришло указание У Тана начать эвакуацию сил ООН. У Тан, позднее, подвергся суровой критике со стороны США и европейских стран за чрезмерную быстроту своего решения, когда он должен был вынести такой шаг на рассмотрение Генеральной Ассамблеи.
Для Насера же складывалась совершенно новая ситуация. 19 мая наблюдатели ООН покинули свой пост в Шарм эль-Шейхе и Египет получил свободу действий в Тиранских проливах, ведущих из Красного моря в Акабский залив. Насер знал, что все его достижения последних дней в укреплении своего престижа сойдут на нет, если он продолжит позволять израильским судам проход через проливы. «Реакционеры» в Арабском мире использовали бы эту его слабость безжалостно и даже его союзники в Дамаске и Алжире позлорадствовали бы над этими его неприятностями. И всё же Насер колебался. Он всё ещё не хотел войны. Израиль снова и снова заявлял, что он будет рассматривать закрытие для его судов прохода через проливы как акт войны. Насер решил подождать и посмотреть на реакцию Израиля. Израильтяне, однако, не спешили реагировать. 21 мая в Израиле было объявлено, что премьер Леви Эшкол выступит на следующий день в кнессете с важной речью о тревожной обстановке на границах страны. Это стало бы его первым публичным заявлением после вывода сил ООН. Израиль должен был оповестить всех о своих намерениях. Для Насера эта речь имела решающее значение. Он собирался вести себя в дальнейшем, в зависимости от сказанного израильским премьером. Речь Эшкола была образцом умеренности. Он призвал к миру между Израилем и его соседями. Он призвал Насера вывести войска с Синая. Но он не обмолвился ни словом о проливах. Это послужило Насеру зеленым светом. Он не услышал ничего опасного для себя. Речь Эшкола подтвердила его подозрения, что в Израиле у власти стояло слабое правительство, не готовое к войне. Теперь Насер мог преследовать более далеко идущие планы без риска войны. На следующий день Насер посетил авиабазу Бир Гифгафа и остался очень доволен полной уверенностью летчиков в своих силах. Египетские пилоты были абсолютно уверены в своей способности разгромить израильскую авиацию и в том, что города Израиля лежали перед ними беззащитными. Их полная самоуверенность успокоила Насера. Он уезжал с авиабазы в уверенности, что на этот раз египтяне будут твердой косточкой для Израиля. Вскоре после полуночи Радио Каира оповестило мир о решении Египта закрыть Тиранские проливы для прохода израильских судов и грузов в Израиль. Сообщение гласило: «Израильского флага больше не будет в Акабском заливе. Наш суверенитет над заливом не подлежит сомнению. Израиль может ответить войной. Но Израиль не имеет сегодня на своей стороне Англию и Францию как это было в 1956 г. Мы стоим с Израилем лицом к лицу. Израиль угрожает нам войной и мы говорим им – вперед!» События были предрешены.
Это был уже не тот осторожный Насер, каким он был всего несколько дней назад. Он пребывал в экстазе. Позднее, он говорил, что он по-прежнему расценивал вероятность войны как 50 на 50. Но теперь он не боялся войны. Фактически, он очень умно оценивал возможную израильскую реакцию. Он рассказал об этом группе старших офицеров вскоре после закрытия проливов. Некоторые из этих офицеров впоследствии попали в плен к израильтянам. Насер сказал тогда, что Эшкол сделан из совсем другого теста по сравнению с Бен-Гурионом. Скорее всего он не решится на войну и ограничится одной дипломатией. И даже если Израиль предпримет какую-нибудь военную акцию, это будет ограниченная акция, возможно по реоккупации Газы. Но ни при каких обстоятельствах, считал Насер, Израиль не начнет полномасштабную войну с Египтом. Более того, по мнению Насера египетская армия была достаточно сильна чтобы выстоять даже в такой войне и не допустить решительной победы израильтян. В самом худшем случае, русские придут на помощь Египту в ООН и заставят Израиль остановиться. Но при этом проливы останутся закрыты. Израильтянам и американцам придется упрашивать Насера смилостивиться, а козырь будет в руках у египтян. По этим причинам Насер не боялся войны. Но он также не верил в то, что Израиль начнет войну. В вышеупомянутом разговоре со старшими офицерами, Насер обратил их внимание на следующие моменты:
1. Хотя атаки федаинов перед Суэцким кризисом давали Израилю хорошее оправдание для своей атаки на Египет, израильтяне не начали войну из-за этого одного. Они решились на войну только вместе с Англией и Францией.
2. Израильтяне воевали тогда с не очень сильным контингентом египетских войск, дислоцированном на Синае. Наши основные силы противостояли англо-французским захватчикам. А сейчас мы построили много укреплений в Синае, которые станут крепким орешком для противника.
3. В 1956 г решения принимались агрессивным Бен-Гурионом и его воинственным начальником Генштаба Даяном. Правящая сегодня команда в Израиле слаба. Более того, сегодня Израилю сегодня противостоит весь Арабский мир, объединившийся перед лицом возможной израильской агрессии. А Израиль сегодня одинок. Никто не готов сражаться вместе с ним против арабов.
Как бы подкрепляя рассуждения Насера, из Израиля не было сильной реакции на закрытие проливов. Это ещё больше укрепило убежденность Насера в правильности своей оценки…
Дальше »»»
Это сообщение редактировалось 26.05.2007 в 17:57