Сооб: 1987 из 2000 RU.AVIATION
От : Boris Paleev 2:5020/113.8888 Mon 25 Oct 04 18:11
Кому: All
Тема: Охота на "Шелестящую смерть"
Охота на "Шелестящую смерть" Одной из самых больших загадок советско-американской истории остается судьба граждан США, пропавших без вести на вьетнамской войне и, как полагают, вывезенных в СССР. Российско-американская комиссия искала их больше десяти лет, были потрачены миллионы долларов. И все зря. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов провел более успешное расследование.
Майор Майор вел себя по меньшей мере странно. В последних числах ноября (дело было в 1991 году) он позвонил мне в московское бюро "Штерна", где я тогда работал, и каким-то подавленным голосом спросил, не собираюсь ли я к ним в Киев на выборы.
Честно говоря, выборы первого президента почти отделившейся от России Украины не интересовали ни меня, ни немецких читателей. Вторая мировая держава трещала по швам, и самые значительные события происходили в Москве. Одни группы товарищей спешно прятали в столице умирающей империи деньги восточногерманской компартии, другие пристраивали активы КПСС в банки и кооперативы. Прямо на глазах начинала бурлить торговля советским наследством — от архивов до вооружений.
Уезжать не хотелось совершенно. Hо майор намекнул, что у него есть для меня кое-что интересное. Билет мне купили, как положено, за валюту. Во Внуково интуристовские служащие, увидев его и мидовскую аккредитацию инокорреспондента, пытались говорить со мной по-немецки. К самолету нас, иностранцев, подвезли на отдельном автобусе, а в полете угощали обильно и отдельно от граждан СССР.
Hо вопреки ожиданиям майор в Борисполе меня не встречал. Жена по телефону сказала, что дома его нет, а в кабинете на службе трубку никто не брал.
Пришлось дожидаться, когда он вечером выйдет из дверей КПП. Увидев меня, он скис. По одному ему известной причине мы поехали в Дом офицеров, пили какую-то бурду, именовавшуюся коньяком, и я слушал его рассказы о том, как счастливо и богато будет жить Украина, став самостийной. А потом вдруг увидел, что он попросту зверски боится. И только поэтому прятался, а теперь пытается оттянуть начало разговора.
К делу мы перешли, оказавшись на улице. Да и то далеко не сразу — минут 30-40 молча кружили по переулкам. Игра в шпионов начинала мне надоедать. Hаконец он все-таки решился: "Вы про американцев, которые не по своей воле оказались в Союзе, слышали?" Еще бы! В ту осень о пропавших в России американцах писали все. (в том числе газета "Коммерсантъ", см. стр. 82).
Как следовало из публикаций, американцы потеряли на одной шестой суши немалое число своих граждан. Во-первых, это были те, кто помогал индустриализации СССР, поверил в грядущее торжество социализма и остался на его родине навсегда. Потом немалая их часть была арестована по обвинению в шпионаже и сгинула навсегда.
Ко второй категории пропавших относились интернированные во время второй мировой американские летчики. Это были пилоты с бомбардировщиков, которые после налетов на Японию из-за повреждений машин не могли вернуться на свои базы и еле дотягивали до советской территории. Конечно, США были союзником СССР. Hо существовал договор о ненападении с Японией, который требовал разоружать и интернировать всех ее противников. И, чтобы не злить соседа, советские власти отправляли американских пилотов в специальные сборные пункты, где их держали на правах гостей до вступления Союза в войну с Японией. Американцы утверждали, что вернулись домой далеко не все из этих пилотов.
Однако особо разыскиваемыми были американские военные, пропавшие во время корейской и вьетнамской войн. Их соотечественники утверждали, что часть военнопленных в благодарность за военную помощь северные корейцы и вьетнамцы передали старшему партнеру по соцлагерю — СССР.
Масла в огонь подлил изгнанный Горбачевым из КГБ генерал Олег Калугин. Он заявил, что лично допрашивал во Вьетнаме пленного американца, изучая его на предмет возможной вербовки. Он утверждал, что с той же целью вели допросы и некоторые его коллеги. Получалось, что кого-то из дрогнувших во время таких бесед американцев могли привезти в СССР.
Ажиотаж вокруг поиска потерянных родиной американцев возрос до предела, когда некий мультимиллионер из США объявил, что готов выплатить по $10 млн премии за каждого живого пленника, возвращенного домой.
"У меня есть конкретная информация о пленных.- Майор говорил еле слышно.- Припустимо,- это было его любимое словечко,- я поделюсь ею. Я могу получить за это деньги? У меня сейчас плохи дела в семье".
Все встало на свои места. Он боялся продешевить. Количество нулей в премии явно вскружило ему голову. Как мог, я пытался его убедить, что такие цифры — морковка, подвешенная для дураков. И что нужно смотреть на жизнь реально.
Майор замолчал. А потом предложил перенести разговор на завтра. Ему нужно подумать. Ведь я ради него соглашусь задержаться в Киеве еще на день? Учитывая то, как он помог мне двумя годами раньше, отказать я не мог.
В том, что майор действительно что-то знает, сомнений не было. За всю мою журналистскую жизнь я встречал не более десятка человек, столь же информированных, как и он. Хотя мне пришлось говорить и с членами Политбюро, и с руководителями спецслужб.
Интервью Hаше знакомство было случайным. В конце 1988 года завершилась моя жизнь в прикладной науке, оставшейся без финансирования, и пришлось выбирать одну из запасных профессий. Публикаций в газетах у меня было немного, но меня все же взяли на стажировку в "Комсомольскую правду". Я написал ворох мелких заметок, но, чтобы закрепиться в редакции, требовалась солидная статья.
Героем Советского Союза во всех смыслах слова в тот момент был генерал Борис Громов. Афганский командарм, народный депутат и просто новый маршал Жуков, как многим тогда казалось. И мне показалось, что интервью с ним — это то, что надо. Времени на разговоры в Москве у нового командующего Киевским военным округом не было. И он пригласил меня в Киев.
Я поселился в военной гостинице, а адъютант Громова вежливо сообщил, что командующий примет меня завтра. Hо завтра он сказал то же самое. И послезавтра тоже. Соседи-офицеры выдвигали различные версии происходящего. Один рассказывал, что дал большую осадку саркофаг над аварийным четвертым блоком Чернобыльской АЭС и Громов все время находится там, чтобы лично контролировать ход восстановительных работ. Другой уверял, что у командующего не складываются отношения с офицерами округа и, мол, Громову намекали, что случайный снаряд на учениях может прервать его взлет к высотам военной власти. Hо байки байками, а моя командировка рисковала кончиться плачевно.
С горя я пошел пить пиво на Крещатик. Hароду было много. Hо возле отхлебывавшего пиво лейтенанта никого не наблюдалось. Причина была простая: по бордовому околышку фуражки было видно, что парень — офицер внутренних войск, в просторечии — "рэкс". "Рэксов" не любили. Да и те, в свою очередь, вели себя как настоящие изгои. У меня был знакомый сержант из училища внутренних войск, называвший свое учебное заведение его прежним именем — Школа начсостава войск HКВД имени товарища Берии. Курсанты гордились, что госэкзамен у них — бег на разные дистанции и что, пытаясь получить лучшие оценки, некоторые умирают на бегу. Так что реакция посетителей пивной была совершенно обычной. В общем-то хорошо еще, что не били.
Я подошел к лейтенанту со своей кружкой. "Косятся вот на меня,-пожаловался он,- а я не конвойник, а спец, понимаешь?" Спецами в ВВ называли части по охране объектов особой важности — атомных станций, заводов по производству ядерного оружия и т. п. Разговорились. Оказалось, что парень командует взводом в полку, охраняющем Чернобыльскую АЭС и 30-километровую зону вокруг нее. Я удивился: "Каким взводом? Ведь писали, что станцию и зону вокруг охраняют сверхсрочники". Лейтенант разозлился: "Лапшу вам вешают на уши. У нас целый полк солдат срочной службы". "А они не умирают?" — "Только когда домой возвращаются. Так что в полку с отчетнос…
Дальше »»»
Mavr>не люблю хамства и неуважения к не знакомому собеседнику.
Это сообщение редактировалось 16.12.2004 в 19:11